Опять передо мною голубое поле,

      Качают лужи солнца рдяный лик.

      Иные в сердце радости и боли,

      И новый говор липнет на язык.

      Водою зыбкой стынет синь во взорах,

      Бредет мой конь, откинув удила,

      И горстью смуглою листвы последний ворох

      Кидает ветер вслед из подола.

      Даль подернулась туманом,

      Чешет тучи лунный гребень.

      Красный вечер за куканом

      Расстелил кудрявый бредень.

      Под окном от скользких вётел

      Перепёльи звоны ветра.

      Тихий сумрак, ангел теплый,

      Напоен нездешним светом.

      Сон избы легко и ровно

      Хлебным духом сеет притчи.

      На сухой соломе в дровнях

      Слаще меда пот мужичий.

      Чей-то мягкий лих за лесом,

      Пахнет вишнями и мохом…

      Друг, товарищ и ровесник,

      Помолись коровьим вздохам.

      Я снова здесь, в семье родной,

      Мой край, задумчивый и нежный!

      Кудрявый сумрак за горой

      Рукою машет белоснежной.

      Седины пасмурного дня

      Плывут всклокоченные мимо,

      И грусть вечерняя меня

      Волнует непреодолимо.

      Над куполом церковных глав

      Тень от зари упала ниже.

      О други игрищ и забав,

      Уж я вас больше не увижу!

      В забвенье канули года,

      Вослед и вы ушли куда-то.

      И лишь по-прежнему вода

      Шумит за мельницей крылатой.

      И часто я в вечерней мгле,

      Под звон надломленной осоки,

      Молюсь дымящейся земле

      О невозвратных и далеких.

      На раздробленной ноге приковыляла,

      У норы свернулася в кольцо.

      Тонкой прошвой кровь отмежевала

      На снегу дремучее лицо.

      Ей все бластился в колючем дыме выстрел,

      Колыхалася в глазах лесная топь.

      Из кустов косматый ветер взбыстрил

      И рассыпал звонистую дробь.

      Как желна, над нею мгла металась,

      Мокрый вечер липок был и ал.

      Голова тревожно подымалась,

      И язык на ране застывал.

      Желтый хвост упал в метель пожаром,

      На губах – как прелая морковь…

      Пахло инеем и глиняным угаром,

      А в ощур сочилась тихо кровь.

      За горами, за желтыми долами

      Протянулась тропа деревень.

      Вижу лес и вечернее полымя,

      И обвитый крапивой плетень.

      Там с утра над церковными главами

      Голубеет небесный песок,

      И звенит придорожными