Ничего не сделать. Пришлось отцу большую дружину собирать. Идти к ятвигам Правь наводить. Мать меня отпускать не хотела. Говорила, мол, мал еще. А отец только посмеялся. Я, говорит, тоже Мал, да только мал Малу рознь.2 С тобой Малуша останется, а старшего я все же с собой возьму. Пора уже.

      Тут и я слово вставил:

      – Пойду я, мама. Отец в моих летах с дедом Нискиней был, и вместе от Полян отбились.

      А мама обняла меня, прижала крепко, как маленького, и сказала:

      – Что тут поделаешь. Иди.

      И я пошел. И Славдю с Гридей тоже взяли. А Ратибора оставили. Вот тот уж точно был маловат.

      Приставили нас к лучникам. Под начало старого отцова болярина Побора. Мы были счастливы. Облачились в кованые шишаки, наручи и нагрудники из толстой воловьей кожи. Получили по полному боевых каленых стрел колчану. Оружейник княжий Жирот подогнал подшеломники по нашим головам.

      – Это чтобы шишаки на ушах не болтались.

      А заодно обновил и усилил наши луки. Костяные пластины на их плечи наложил. Так, что теперь они на шестьдесят шагов стрелу слали.

      – Почти как настоящие. Боевые, – довольный работой, хмыкнул Жирот, да еще нам по ножу выдал.

      Мы ножи нацепили. На конюшню заскочили. Уздечки у конюших взяли, и вон из града.

      Узда плетеная на плече. Тяжелый боевой нож в деревянных ножнах на поясе. Ножны приятно стукают по коленке. А меня гордость распирает.

      Гридя от меня по правую руку, Славдя по левую. Идем по Коростеню, а народ нам вслед улыбается.

      С высоко поднятыми головами прошли мы через стогнь3.

      – Эй, люди, смотрите, какие вои4 у нас объявились, – стражник у ворот рассмеялся при виде нашей ватаги. – Ну, теперь ятвигам несдобровать. И куда ты со своей дружиной, княжич?

      – За конями мы, – отвечаю, – на дальний луг. А то как же мы без коней в поход пойдем?

      – И то верно, – смеется стражник и дорогу нам уступает.

      А мы за ворота вышли и припустили…