Сына первого, большо̀го

      И раскрыл ему немного

      Суть свою, желанье плод,

      Не дать лишиться миру вод.

      Лепил он долго – двести лет,

      Читал родной уже куплет:

      «О сын, каков ты будешь здесь,

      Живи же – взбитая ты смесь»

      И Минарил приняв всю форму,

      Себя взрастив с отцовским кормом

      И вырос ввысь, сын первый в мире,

      Живой он был, и как в сатире

      Сказал наш Бог – я стал отцом

      Не буду я же впредь слепцом,

      Как мать моя, не дам я сгинуть,

      Родному чаду. Рот разинуть

      Сумею я, и дам еды

      И дам я кров средь всей среды.

      О сын – ты слушай, познавай,

      И вместе жить мы впредь давай.

      Большая полая Нибѝру

      Станет данью и Эфиром6,

      Жизни прошлой что была.

      Жизнь теперь ожить должна.

      О сын – ты богом будешь ныне,

      Живя со мной, в земной твердыне.

      Я дам же силы жизни всей,

      Чуток ты жизни всем отлей,

      Создай ты свет, создай ты ночь.

      Сумей и будущим помочь.

      Моей всей жизни ты посол,

      И имя дам я – Гиланхо̀лл.

      Родился сын и молвил – папа,

      «Я ступень всего «Этапа»

      Что делать мне? Скажи отец

      «Жизни, сына, ты Венец»

      Сказал отец и дал он земли,

      В полой планетарной тверди,

      И там впредь жил наш Гиланхо̀лл,

      Был молод, мал, ходил он, мол,

      Ища ответы на вопрос,

      «Где силы всей апофеоз»?

      И жил он долго – тыщи лет.

      И пел он новый здесь куплет:

      «Пусть буду я, отцом живых

      Не сделаю рождённых я пустых.

      И кабы ты отец старался,

      Под небо из земли взобрался,

      Увидел ты – тут пустота̀.

      Природы вялой нагота.

      Ударил я под небом дланью,

      И дал свободу я дыханью.

      Налил водой все океаны,

      Моря и реки. И вулканы

      Родили живность, вся растёт,

      Впредь дух мой живность бережёт.

      Пустил я птиц, пустил я рыб,

      Убрал я сотни прошлых глыб,

      Что звались Смертью матерей.

      Отец! Ты труд мой здесь узрей».

      И он узрел. О Антаро̀т

      Лишился ты простых забот.

      Взвалил на сына ты работу,

      А сам лежишь объятый гротом.

      Он наверху, а ты внизу.

      Твою не видели слезу.

      Не плакал ты, ты не успел,

      И Небо громом вдруг воспел:

      «Что сделал ты, о сын мой первый?

      Сим мир жил долго и манерно,

      А ты родил и наделил,

      Родного сына ты слепил,

      И дал ему вершить природу,

      Дал начало всему роду.

      Но посмотри, что сделал Он,

      Да он родил всю жизнь броском,

      Лучей твоих родил что ты

      И чую я их