Оно и не легко. И дорого, да мило!

      Послушайте. Во всем я к точности привык.

      Ведь каждый данный пункт, характер или лик

      Мы можем мысленно, по нашему капризу,

      И кверху продолжить и книзу.

      Я часто сам от скуки наблюдал,

      Как иногда моя меняется натура:

      Взберусь наверх – я мрачный идеал;

      Спущуся вниз – карикатура.

      Теперь, как с кафедры адъюнкт[7],

      Я вашего прошу вниманья:

      Любую женщину возьмем как данный пункт;

      Коль кверху продолжим ее мы очертанье,

      То наша линия, как я уже сказал,

      Прямехонько в ее упрется идеал,

      В тот чистый прототип, в тот образ совершенный,

      Для каждой личности заране припасенный.

      Я этот прототип, не зримый никому,

      Из дружбы покажу любимцу моему.

      Пусть в каждом личике, хоть несколько годящем,

      Какое бы себе он ни избрал,

      Он вместо копии все зрит оригинал,

      Последний вывод наш в порядке восходящем.

      Когда ж захочет он, моим огнем палим,

      В объятиях любви найти себе блаженство,

      Исчезнет для него виденье совершенства

      И женщина, как есть, появится пред ним.

      И пусть он бесится. Пусть ловит с вечной жаждой

      Все новый идеал в объятьях девы каждой!

      Так с волей пламенной, с упорством на челе,

      С отчаяньем в груди, со страстию во взоре

      Небесное Жуан пусть ищет на земле

      И в каждом торжестве себе готовит горе!