Траектория чуда. Аркадий Гендер
Читать онлайн книгу.
женщина на свете – это его жена Жанна. Едва успев прикусить язык, чтобы, согласившись, не выдать своей давнишней симпатии к Романовой супруге, я сидел молча и грустил. И не только потому, что только что поругался по телефону с Галиной, безапелляционно потребовавшей, чтобы я немедленно ехал домой, но и из-за того, что в эту минуту с точки зрения необыкновенности женщин, когда-либо входивших в орбиту моего общения, я ощущал себя по сравнению с остальными участниками пьянки несколько ущербным. Даже не несколько, а – сильно.
В детстве, хотя сам я этого и не помню, меня определенно тянуло к девочкам. На сохранившемся детсадовском фото на новогоднем празднике пяти- или шестилетний я держу за руки пухлощекую сверстницу с капризно надутыми губками и совершенно очевидно не свожу с не глаз. Да и мама не раз в подтверждение моих предположений, улыбаясь, кивала головой: «О, да, в детстве ты был страшным девчатником!» Конечно же, тогда моя тяга к представительницам противоположного пола по природе была совершенно бесполой. Думаю, меня влекло к девочкам просто как к носительницам красоты, – так же можно тянуться к цветам, птичкам, милым котятам или щенкам. Потом, в младших классах школы произошла неизбежная трансформация отношения к предмету влечения, потому что все девчонки вдруг стали противными и злыми, и на несколько лет единственными знаками моего внимания к ним стали дерганье за косы, кнопки на стул и удары разрядами микрофарадного конденсатора сквозь чулки. Девочки потешно визжали и подпрыгивали, платя за это соответствующим отношением, и это только углубляло колорадский каньон между полами. Приходящие в голову мысли о том, что взрослые время от времени ложатся друг с другом в постель без одежды, вызывали отвращение, – я подсознательно радовался, что мои мама и папа спят не на раздельных кроватях (мне было невдомек, что причиной был папин ночной храп). С одним школьным приятелем, с которым оказались близки мнения по этим вопросам, мы даже заключили страшный тайный договор, что никогда не женимся, который я спрятал у нас дома за отошедшим листом обоев за батареей. Но время течет, и все изменяется. Лет с четырнадцати-пятнадцати неизбежная гормональная перестройка взрослеющего мальчишеского организма начала менять мое ко всему этому отношение, и мысли о чем-то таком очень близком и запретном вызывали уже не отвращение, а сладкое сжатие в области сердца, и не только там. И, начав видеть себя рядом с кем-то женского пола, я сразу захотел, что бы этот, то есть, эта некто была самой лучшей, самой красивой – чем-то необыкновенным. Идеалом. Как мама, или даже лучше, хотя как кто-то может быть лучше мамы, я просто не представлял.
Ни у кого из более-менее миловидных девчонок в радиусе моего интереса стать этой некто шансов не было: всех их я знал как облупленных, некоторые обладали теми или иными достоинствами, но у них у всех был один главный недостаток – все они были… обыкновенные. Первой представительницей женского пола, прошедший частокол моего внутреннего