Девять десятых судьбы. Вениамин Александрович Каверин
Читать онлайн книгу.
подоконнику и посмотрел на него с недоумением.
Он спросил, немного заикаясь:
– Какого полка?
– Кексгольмского гвардейского полка прапорщик Миллер.
– Кексгольмского гвардейского полка? – с раздражением переспросил человек в английском пальто, – опустите руку. Как дела в полку?
– Не взирая на агитацию, полк остался верным Временному правительству, – без малейшего колебания отвечал прапорщик.
– Вы плохо осведомлены, прапорщик. Когда вы из полка?
И он продолжал, не дожидаясь ответа.
– Кексгольмский полк ночью снял посты и занял Балтийский вокзал и телефонную станцию. Можете итти!
Прапорщик слегка прикусил губу, сделал пол-оборота кругом и вышел.
Старый швейцар в синей ливрее с удивлением смотрел, как прапорщик, выйдя из кабинета, в котором помещался комендант Зимнего дворца, приложил тыльной стороной руку к пылающей щеке и бросился бежать по коридору.
В полутемном коридоре, слабо освещенном сверху, лениво слонялись туда и назад дворцовые служителя.
Вокруг было пусто, сонливо – как-будто все, что происходило на улицах, на площадях, в казармах, в правительственных зданиях Петрограда, не имело ни малейшего отношения к этим холодным, пустым комнатам – бывшей императорской резиденции, ставшей на несколько часов защитными постами потерявшейся армии, верной потерявшемуся правительству.
Прапорщик прошел несколько комнат и наткнулся на высокую перегородку, разделявшую зал на две неравных части.
За стеною слышались голоса и кто-то смеялся.
Он отворил дверь; юнкер, стоявший на часах, опершись на винтовку, схватившись за примкнутый штык рукою, – молча посторонился.
За перегородкой в конце коридора находилась столовая, богато инкрустированная черным деревом; вдоль стен, на паркетном полу лежали больничные матрацы, пол был усеян окурками папирос, огрызками хлеба, пустыми бутылками от дорогих французских вин, десятки лет сохранявшихся в императорских подвалах.
Юнкера Владимирского, Михайловского, Павловского училищ, веселые и равнодушные, оживленные и безучастные, вооруженные и безоружные, бродили туда и назад в табачном дыму между больничными матрацами.
Никто не обратил особенного внимания на офицера, появившегося из части дворца, отведенной Временному правительству.
Высокий рыжеватый портупей-юнкер пристально вгляделся в него, чуть пьяными глазами, видимо принял его за своего знакомого и весело приподняв над головой бутылку белого бургундского вина, прокричал чью-то чужую фамилию.
Прапорщик изредка проводя рукой по лицу, пылавшему яркой краской, молча прошел мимо, в одну из комнат, на стенах которой стройными рядами висели огромные, в тяжелых рамах, картины. На каждой картине, выбросив вперед голову, напружинив поддернутое вверх тело, выгнув грудь, маршировали солдаты.
Прапорщик молча остановился перед одной из картин – на ней император, создатель фрунтового государства на белой лошади с высоким султаном между настороженных