Девять десятых судьбы. Вениамин Александрович Каверин
Читать онлайн книгу.
присоединился.
Он прежде всего поразил Шахова той бешеной и в то же время спокойной работой, похожей на работу приводного ремня, которую он выполнял ежеминутно с холодным спокойствием специалиста.
Он проверял посты, задерживал автомобили, доставал откуда-то продукты, непрерывно вооружал свой отряд – куда ни отправлялся Шахов, повсюду он встречал это неподвижное лицо человека, делавшего черновую работу революции.
Несколько раз он с горечью вспоминал о записке, найденной им на Кавалергардской, и неизменно, вместе с изящным листком из блокнота, он вспоминал высокого гвардейца с бледным холеным лицом – быть-может, друга, быть-может, любовника женщины, ради встречи с которой он только что сделал более двух с половиной тысяч верст.
Раза два он пытался представить себе Галину, ее смех, движения, глаза, лицо – и не мог. Вместо Галины настойчиво вертелась перед глазами головка с английской открытки, виденная им случайно за несколько дней до отъезда из Томска.
И эта головка с открытки вливалась в общий строй мелочишек, незначительных подробностей, пустых безделиц, которые он впервые начал замечать в этот день, из которых теперь была составлена вся его жизнь.
6
Через всю площадь по диагонали протянулась линия красногвардейцев, по улице Гоголя неразрывными кордонами стояли моряки и за ними двигались колонны солдат.
В четыре часа дня, когда в руках Военно-Революционного Комитета были почти все правительственные здания, когда Временный Совет Российской Республики прекратил свое бесполезное существование и работа красногвардейской заставы у Исаакиевской площади сделалась почти механической, – Шахов почувствовал голод. Час тому назад, проходя по набережной Мойки, он видел где-то в подворотне старуху, торговавшую хлебными лепешками, которые она называла кокорами.
Кто-то из красногвардейцев в шутку попытался бесплатно получить ее товар по записке начальника отряда, и она кричала и ругалась, защищая свою корзину с большим мужеством и большим успехом, чем несколько часов спустя ее товарки из женского батальона защищали Временное правительство.
Шахов перешел через площадь и наткнулся на баррикаду, загораживающую путь на набережную, – вокруг огромных бочек были брошены дрова, изломанные кровати, какие-то старомодные кареты – всякая рухлядь, попавшая в руки первому из пришедших на площадь отрядов.
Неподалеку от этой баррикады, в подворотне он нашел старуху с ее корзиной – высокая и худая, с крючковатым носом и острыми вздернутыми вверх плечами, она напоминала несчастную, голодную орлицу из Зоологического сада.
Какой-то военный наклонился над ее корзиной и обеими руками перебирал хлебные лепешки.
– Почем лепешки? – спросил, подходя, Шахов.
Военный мельком посмотрел на него, бросил отобранные лепешки обратно в корзину и, не обращая внимания на ворчанье старухи насчет покупателей, которые «все руками переберут, а купить ничего не купят», отошел в сторону, с любопытством