Какую радость он принёс,

      Воскликнув: «Радуйся, Учитель!»?

      Венок терновый вместо роз,

      И казнь, что претерпел Спаситель!

      Какой имел в душе он яд,

      Чтоб память омрачить позором?

      Как смог поднять он смрадный взгляд

      Пред святостью с горящим взором?

      В мгновенье ока потерял:

      И благодать, и кущи рая,

      И жизнь, и ум, и идеал,

      Навек в бесславье умирая.

      Истоки страсти глубоко,

      Не утаить их в свете судном.

      Иудой стать совсем легко,

      Не быть Иудой очень трудно!

      Она на голову Иисуса

      Обильно возливала миро,

      Власами отирая ноги.

      Была полна людей квартира.

      Вифанья. Симон прокажённый.

      В его дому происходило.

      Был здесь и Лазарь воскрешённый,

      И много люду приходило…

      Мария, верная Мария,

      Благую честь себе избрала.

      Пред погребеньем сотворила

      Она подобье ритуала.

      «К чему пустая трата масла! —

      Негодовал Иуда громко. —

      Так потеряли мы напрасно

      Монет, наверно, триста звонких!

      Отдали б лучше деньги нищим!»

      (Иуда был казны хранитель,

      Носил он ящик, и не лишним

      Считал украсть: хватало прыти!).

      «Оставьте осуждать Марию! —

      Христос возвысил голос строго. —

      Она мне благо сотворила,

      Приготовляя в путь-дорогу.

      А нищих вы всегда найдете,

      Они как прежде с вами будут,

      О том, что сделала Мария,

      Века отныне не забудут.

      И где бы Слово Моё в мiре

      Не прозвучало в назиданье,

      Все будут слышать о Марии,

      Пока хранится мiрозданье».

      Умыть ли ноги рыбарям?

      Умыть ли руки прокурора?

      Где истину услышать нам,

      Не преступив черты Закона?

      Где радость вечную найти,

      Она ведь тоже многогранна.

      Любовь,