Apéro прошел на удивление приятно. Бриджит была веселой и разговорчивой, как будто вовсе не встречалась с эксгибиционистом в ванной. Заглянул мсье Рибу, в сопровождении собаки, и объявил о том, что вечером состоится прием в Salle des Fêtes[64] и мы все приглашены. Особенно я.

      – Pourquoi moi?[65] – спросил я.

      – А-а! – произнес мэр с улыбкой. Похоже, меня ожидал большой сюрприз. Я лишь надеялся на то, что меня не назначат судьей в конкурсе «Лучший кабачок года».

      После ланча – мы ели все ту же соседскую свинью и не поддающиеся заморозке овощи – я вызвался приготовить для всех кофе.

      – Мы будем пить его на улице, – сказала Флоранс и вышла в сад вместе с Мишелем и Симоном.

      – Мне кофе не надо, – сказала Бриджит. – Я буду тизан. – Стало быть, травяной чай. – Пойду прилягу. Принесешь чай в мою спальню?

      О нет, подумал я. Не станет ли это ее местью? Сиеста нагишом?

      Французы обожают свой травяной чай. Не клубничный или клюквенный, не сладкую фантазию из ягод, от чего кайфуем мы, бритты. А французские травяные настои, приготовленные из всевозможных кустарников. Некоторые по вкусу очень даже неплохи, если кому нравятся свежезаваренные прутья. Впрочем, лично я скорее стерплю приступ гастроэнтерита, чем заставлю себя пить ромашку.

      Я все никак не мог найти никакой травы среди пакетиков с чаем и кофе, но потом вспомнил. Ведь Флоранс с матерью собирались ехать за травяным чаем в гипермаркет. Возможно, это тест, решил я. Прибежит ли Пол за помощью? Нет, не прибежит.

      Я обнаружил большой шкаф, где Бриджит хранила свежие покупки, и там, на самом видном месте, стояла стеклянная банка с цветочной этикеткой и надписью: «Verveine». Verveine – это вербена, хотя я понятия не имею, что она из себя представляет. Какой-то кустарник, это уж точно. В банке оказались невообразимо замысловатые муслиновые саше, похожие на отделанные рюшем мужские яички. Должно быть, очень высококачественный кустарник, подумал я.

      Я сварил кофе и отнес его в сад, пока настаивалась вербена. Когда тизан приобрел бледно-зеленый окрас, я налил его в изящную фарфоровую чашку (почему они не пользуются такими чашками во время завтрака?) и, собравшись с духом, приготовился к марш-броску в спальню Бриджит. Вбегаю, ставлю чашку на прикроватную тумбочку – и мигом обратно, не глядя по сторонам.

      Все прошло четко по плану. Краем глаза я заметил, что Бриджит читает, лежа на кровати в своем «кафтане дня». Уф, пронесло, никакой сиесты нагишом. Она даже не успела оторвать взгляд от книги, как я уже скользнул обратно в дверь и вернулся в гостиную.

      Я присоединился к Флоранс и остальным в саду, и только сделал блаженный первый глоток кофе, когда из дома донесся истошный крик.

      Мы все замерли – кто с ложкой в руке, кто с кофе во рту – и переглянулись. Не ослышались ли мы?

      Второй крик подтвердил, что нет, не ослышались. Флоранс