Мы загрузили свои вещи в номер, и Элоди повезла нас в город, во вращающийся бар. Я имею в виду не тот мини-бар, что начинает крутиться, стоит тебе протянуть руку за стаканом. Нет, это было панорамное заведение, откуда открывался идеальный вид на город, если только у посетителей хватало терпения дождаться, пока будет пройден полный круг. В общем, это была шикарная мобильная версия наблюдательной точки на крыше, и располагалась она на пятьдесят каком-то этаже отеля.

      Полный круг бар совершал за час, и, пока мы выпивали, нам удалось два раза полюбоваться видом на знаменитые небоскребы: сначала перед закатом и потом – когда небо почернело и городская иллюминация обрушила на башню все многоцветье своих огней.

      Алекса была оживленной, как игристое вино «Лонг-Айленд», которое оказалось вкуснее, чем некоторые сорта настоящего французского шампанского. Она рассказывала о том, что ей удалось снять в Колумбийском университете, о молодых американских студентах-идеалистах, которые разделяли ее резко критическое отношение к НАТО. Ей даже удалось найти «левых» единомышленников, которые верили в перераспределение богатства и прочие чуждые американцам идеи.

      – Мы во Франции привыкли думать, что американцы рождаются капиталистами, – сказала Алекса. – Нам даже в голову не приходит, что здесь могут существовать социалисты.

      – О да, в США полно социалистов, – отозвалась Элоди. – Человек сто в Нью-Йорке, полсотни в Сиэтле – экосоциалисты – и, пожалуй, один в Гарварде, в Музее политических наук. – Политические взгляды Элоди были окрашены унаследованным от отца полным отсутствием всяких принципов, за исключением самоутверждения.

      – Кстати, а как поживает Жан-Мари? – спросил я.

      – Ха, это самое смешное! – расхохоталась Элоди и едва ли не залпом осушила свой бокал вина, хотя мой вопрос лично мне не показался таким уж остроумным. – Сегодня я звонила отцу, – произнесла она, откашлявшись от пузырьков, – и он рассказал мне обо всех твоих проблемах с французским правительством. Это правда, что тебя могут упечь за решетку?

      Алекса посмотрела на меня так, словно я утаил от нее страшную правду.

      – Нет, все это ерунда, – ответил я со всей категоричностью, на какую оказался способен. – Мне просто выписали какой-то глупый штраф, но я смогу заплатить его, заработав на этом американском контракте.

      – Насколько я знаю, там идет речь о больших деньгах, – заметила Элоди.

      – Да, но я их достану.

      – Почему бы тебе не занять у моего отца?

      Я чуть не поперхнулся арахисовым маслом. Занять у него? Да я бы предпочел быть должником российских акул бизнеса. Кто действительно был похож на настоящую акулу, так это Жан-Мари – вроде бы всегда с улыбкой, но его челюсти готовы растерзать тебя в клочья. Прежде чем он выкупил долю в моей чайной, я работал под его началом в парижской пищевой компании и из опыта общения с ним вынес ценное