24 апреля

      Два дня битвы за сохранение Любимова, за сохранение театра. Все встали грудью как один, как сплошная стена.

      Наступило тяжелое для театра, для всех нас время, и вот оно-то и определит наши индивидуальные человеческие и гражданские позиции, проверка на вшивость пришла.

      У меня нет желания эти дни описывать подробно, по часам, хотя, может быть, это-то и будет самым интересным для потомков, коль они начнут разыскивать нас. Запишу, что придет, застучит в память. Сразу такое событие, да оно еще и назревает к тому же, не охватишь глазом, не оценишь чувством, не сообразишь по ходу.

      Первый день – 22 апреля – день слухов, исходит из гл. квартиры, в основном от жены – жена не станет врать, – слухи подтверждаются еще кем-то посторонним, поднимается шухер, народ хочет найти козла – директор и заместитель – собирается комс. открытое собрание, я секретарствую, Венька председательствует, выносится решение.

      Поносят Дупака, Улановского, приходит Дупак:

      – В чем дело? Почему не пригласили меня? Я пока директор, член партбюро…

      – Здесь критикуется ваша работа…

      – Я бы вам объяснил, вы пользуетесь какими-то слухами…

      Венька предлагает подвести черту. Дупак просит слова. Голосуем. Слова не дают. Он начинает кипятиться. Уговорил, дали слово… Просит ознакомить с протоколом. Объясняем на словах; видно, как его страшно интересует, кто именно и что в подробностях говорил. Уже потом:

      – Дайте мне протокол, я – коммунист, я имею право контролировать действия комс. организации.

      Протокол не у меня. Он у Киселева. Киселев посылает его к Губенко, Губенко говорит, что потерял ключи…

      – Какие ключи?

      – От места, где лежит протокол.

      Решение отпечатываем на машинке. Передаем его в партбюро. Дупак звонит Шабанову[53] (читает по тел. нашу бумагу). В три часа они уезжают в райком.

      Первые слова Шабанова, как появились наши деятели:

      – Что там у вас, Славина руководит театром? Вы даже не знаете, что у вас происходит собрание.

      Почти никто не уходит из театра. Митингуем, готовы на все: положить заявление об уходе, массовый уход, забастовка.

      – Без права поступления в театры Москвы и Ленинграда. – Готовимся в таксисты.

      Вечер. «Десять дней». Антракт. Труппа собралась в большой гримерной. Приходят Дупак, Глаголин, Голдаев – члены бюро. Труппа требует ясной информации о положении дел, о судьбе гл. режиссера. Я пишу.

      Глаголин: Сегодня было комс. собрание, которое приняло резолюцию, в которой просило партбюро разъяснить положение дел и прекратить распространение зловредных