А «Скорая» уже едет (сборник). Андрей Ломачинский
Читать онлайн книгу.
приезжали, давление ему мерили и уезжали. А забирать его отказывались! Он лежит возле подъезда, тут дети!
– Хорошо, откуда вы знаете, что ему плохо? Вы его расспрашивали? Он жалобы какие-то предъявлял на здоровье?
– Девушка, вы что, издеваетесь там все? Я вам русским языком говорю, что человеку плохо, ему надо в больницу, а вы мне про жалобы какие-то!
– А вы сами к нему подходили?
Нет, конечно. Зачем? Краткая предыстория – бригада действительно ездила к этому бедняге четырежды. Все четыре раза он от помощи категорически отказывался, поливал бранью врача и фельдшера. Один раз, под напором возмущенной общественности, его все-таки отвезли в «тройку». Там он пробыл ровно полчаса, пока врачи приемного отделения не осмотрели его и признали неподлежащим стационарному лечению. Диагноз – «алкогольная энцефалопатия»[24]. С этим в стационар не кладут. Больница – это не приют для сирых и убогих, а место, где проходят лечение те люди, чье состояние слишком тяжелое, чтобы лечиться амбулаторно или дома. И она не резиновая, к великому сожалению, количество койко-мест там ограничено. Вряд ли бы тот гуманный житель дома номер семнадцать обрадовался бы, если бы лично ему или его близким отказали в госпитализации только по причине того, что в стационаре нет мест, все свободные заняты бомжами. Мой знакомый врач из приемного «тройки» всегда говорил так: «Хорошо, я сейчас его положу. А завтра заболеет твоя мама, но места ей уже не будет. Или она будет лежать рядом с ним, дышать его вонью, цеплять от него вшей и туберкулез. Ты согласен?».
Людей, конечно, можно понять. Никого не обрадует, если грязный и оборванный бродяга, даже издали выглядящий ходячим питомником для вирусов особо опасных инфекций, будет постоянно «маячить» перед глазами. И все эти звонки и угрозы – не более чем тщательно завуалированное желание убрать его с глаз долой, куда угодно, только бы отсюда подальше. Никто из этих звонящих никогда не станет марать руки лично, чтобы хотя бы помочь ему подняться и уйти.
Иногда, правда, вместо «Скорой» они звонят в милицию. Но у тех уже выработан четкий алгоритм отказа: «Мы больного не возьмем. Звоните в “Скорую”». Интересно, а где они видели пышущего здоровьем бомжа?
Въезжаем на площадь перед Центральным рынком. Уже стемнело окончательно, зимний холод начинает покалывать тело сквозь одному ему ведомые щели в одежде. Под ногами у меня гудит печка, но тепла практически не вырабатывает. Гаденыш Гена в ответ на мою ругань каждый раз поясняет, что дело в печкином радиаторе, который надо бы сделать, но дальше объяснений дело не идет. Сдается мне, пора писать вторую докладную.
Удивительно, но толпы, встречающей нас гневным воем, нет. Машине знаками указывает дорогу грязноватый мужичонка, сам, судя по неверно скоординированным движениям, пребывающий в алкогольной эйфории.
Площадь ярко освещена фонарями, туда-сюда ходят люди, торопящиеся домой с работы. С другой стороны дороги на асфальт падают разноцветные блики от сверкающей огнями вывески ночного клуба «Картахена».
Невоспалительное заболевание головного мозга, развившееся в результате длительного употребления алкоголя.