Ключ. Саймон Тойн
Читать онлайн книгу.
чем рассчитывала Катрина, а комната уже наполнилась дымом. Женщина перевернула страницу дневника и поднесла к пламени.
Проявились новые темнеющие строки текста, но огонь пожирал бумагу почти мгновенно, и Катрина даже не пыталась разобрать строки. Она понимала, что топливо на исходе, а дыма стало уже чересчур много, поэтому просто проводила над огнем страницу за страницей, подбрасывая еще и еще бумагу в свой костер, пока не исчерпала запас. Огонь съежился и погас, испустив на прощание струйку дыма.
Из-за двери послышались приближающиеся шаги. Сейчас в палату кто-то войдет, а затем неизбежно появится священник. Она широко распахнула окно и выбросила в налетающий ветер остатки пепла. Закрывать окно не стала – в слабой надежде, что выветрится запах дыма. Протерла руки дезинфицирующим гелем, осмотрелась вокруг: куда бы спрятать дневник? В палате пусто, ничего тут не спрячешь. Катрина бросилась к койке и засунула дневник туда, где его только и можно было спрятать – в такое место, несомненно, первым делом заглянет и всякий посторонний: под матрасом.
19
Отец Ульви Шимшек сидел в больничном коридоре, перебирая четки, которые он всегда носил с собой, и не переставал размышлять о недавнем визите инспектора полиции. Как заносчиво тот держался, как сомневался в праве отца Ульви присутствовать при беседе, будто священник – это пустое место!
Знал бы этот инспектор…
Он пересчитал четки – гладкие на ощупь, согретые теплом его руки. На черном шнурке их было девятнадцать, и сделаны все из янтаря особого сорта, который понравился Ульви своим темным оттенком с красноватым отливом. Девятнадцать зернышек – девятнадцать жизней, и лица всех девятнадцати всплывали по очереди перед его глазами. Он мысленно пересчитал их, чуть шевеля губами, вспоминая имена и то, как умирал каждый из них.
Одетый сейчас в сутану священника, Ульви служил Господу Богу иным, весьма своеобразным способом. Сам он называл себя Божьим воином. Родная страна научила его быть солдатом, но теперь он служил самой высокой власти – царю царей. Четки помогали пробудить воспоминания о молодости, которая прошла на западе Турции, недалеко от древних границ Греции. Его единоверцы перебирали четки, читая молитвы и надеясь таким способом очиститься от грехов. Ему же четки служили для того, чтобы напоминать о прошлой жизни и о том, что удалось сделать. Черные дела оставили слишком глубокие следы в его душе, чтобы ее можно было очистить на этом свете. Да и мир несовершенен, один только Бог без греха. Поэтому Ульви решил не притворяться, будто здесь ему удастся достичь совершенства или же искупить содеянное. Он таков, каков есть – темное средство для воплощения в жизнь ослепительных замыслов Господа Бога. Именно таким сотворил его Господь, Ему одному и судить Ульви, когда пробьет последний час.
Ульви дошел до конца памятного списка и спрятал четки в карман. Они звякнули, скользнув по мобильному телефону и лежащему под ним керамическому кинжалу – острому как стекло, но невидимому для металлоискателя, которым священника проверяли, когда он заступал