…

      господи! когда будет свет!

      я не намерен повторять судьбу джойса

      лучше уж беккет, или – нет

      лучше я сам как сам как самость у бойса

      снова четыре и снова темно

      в иллюминаторах пудра на пончиках

      помнишь? нам было вдвоем все равно

      невский качнулся, на миг обесточен

      норы как гномов – или нет, эльфов

      витрины. ночь – и порхают по городу пьяные

      дублин, венеция, где-то у эйфеля

      берлин, юпитер… глинтвейн. багряные

      зори неона и пряная borealis

      платок на скафандре и рябь канала

      много любили и много ругались

      и заполняли стихами анналы

      теперь и шум и мрак библиотеки

      с томами нашими в спирали огневой

      насквозь листает, заглянув под веки

      прижатые монетами, герой

      ломберный нерест стих, усталый вечер

      забой икры от нечисти накрыл

      и снова крылья веером под плечи

      как маскарад отложенной игры

      тоска и тлен на скалах безвоздушных

      оскал с колен в мирах давно минувших

      и то ли пудель меркнущий в ночи

      то ли поэт над пулей у свечи

      …

      в моих словах гудение сфер

      в твоих глазах – люцифер

      кто, догадайся, попадет к Богу?

      я думаю, не я: я – сбоку

      вершина прелести полна рубинов, изумрудов

      там плещет радости известная волна

      полны икры затоны и запруды

      полны игры пустые времена

      и если хорь забрался под курятник

      хор жирных кур ему канон споет

      ведь чем кондом нарядней и опрятней

      тем удовольствие верней наоборот

      …

      мой дом превратился в ловушку

      как только домой я приду

      какая-то бранная чушка

      меня поджидает в чаду

      и долго костей моих скрежет

      жиличку приводит в восторг

      в лучах электрических нежась

      она забирается в морг

      и там двумя пилами четко

      мой мозг из меня достает

      и пляшет на жиже чечетку

      и снова талдычит свое

      и мой обестепленный череп

      как гулкое эхо в ночи

      ее повторяет в ощере

      и сердце стучит но молчит

      так берег далекий завидя

      к нему подлетает корабль

      но ждет его яд и жаровня

      и высохший в зелени кол

      когда бы я был извращенцем

      я б кука до смерти любил

      и путь его к разным планетам

      как пить дать собой повторил

      но я – царь природы – философ

      и что мне девичья рука

      когда я иду с папиросой

      в которой дымится «пока»

      …

      сколько можно убивать

      дремлющих поэтов

      чуть