Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами

      Узоры созвездий и посвист ветров,

      Дороги с бегущими вдаль поездами

      Да скучная цепь телеграфных столбов.

      Как будто бы чувствуя нашу разлуку,

      Раскидистый тополь, вздохнув горячо,

      К окну потянувшись, зеленую руку

      По-дружески мне положил на плечо.

      Душа хоть какой-нибудь весточки просит,

      Мы ждем, загораемся каждой строкой.

      Но вести не только в конвертах приносят,

      Они к нам сквозь стены проходят порой.

      Представь, что услышишь ты вести о том,

      Что был я обманут в пути подлецом,

      Что руку, как другу, врагу протянул,

      А он меня в спину с откоса толкнул…

      Все тело в ушибах, разбита губа…

      Что делать? Превратна порою судьба!

      И пусть тебе станет обидно, тревожно,

      Но верить ты можешь. Такое – возможно!

      А если вдруг весть, как метельная мгла,

      Ворвется и скажет словами глухими,

      Что смерть недопетую песнь прервала

      И черной каймой обвела мое имя.

      Веселые губы сомкнулись навек…

      Утрата, ее ни понять, ни измерить!

      Нелепо! И все-таки можешь поверить:

      Бессмертны лишь скалы, а я – человек!

      Но если услышишь, что вешней порой

      За новым, за призрачным счастьем в погоне

      Я сердце свое не тебе, а другой

      Взволнованно вдруг протянул на ладони, —

      Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы,

      Колючею стужей не стиснет беда!

      Не верь! Ведь такого не может случиться!

      Ты слышишь? Такому не быть никогда!

      Ее называют «брошенная»,

      «Оставленная», «забытая».

      Звучит это как «подкошенная»,

      «Подрезанная», «подбитая».

      Раздоры – вещи опасные,

      А нравы у жизни строги:

      Ведь там, где все дни ненастные,

      А взгляды и вкусы разные,

      То разные и дороги.

      Мудрейшая в мире наука

      Гласит, что любви не получится,

      Где двое мучат друг друга

      И сами все время мучатся!

      Сейчас выяснять бессмысленно,

      Кто прав был в их вечном споре.

      Счастье всегда таинственно,

      Зато откровенно горе.

      А жизнь то казнит, то милует,

      И вот он встретил другую:

      Не самую молодую,

      Но самую, видно, милую.

      Должно быть, о чем мечталось,

      То и сбылось. Хоть все же

      Любимая оказалась

      С