В голове моей тучи безумных идей —

      Нет на свете преград для талантов!

      Я под брюхом привыкших теснить лошадей

      Миновал верховых лейтенантов.

      … Разъярялась толпа, напрягалась толпа,

      Нарывалась толпа на заслоны —

      И тогда становилась толпа на попа,

      Извергая проклятья и стоны.

      Дома я раздражителен, резок и груб, —

      Домочадцы б мои поразились,

      Увидав, как я плакал, взобравшись на круп, —

      Контролеры – и те прослезились.

      Столько было в тот миг в моем взгляде на мир

      Безотчетной отчаянной прыти,

      Что, гарцуя на сером коне, командир

      Удивленно сказал: «Пропустите!»

      Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы —

      Аж нога ускользнула из стремя.

      Я пожал ему ногу, как руку судьбы, —

      Ах, живем мы в прекрасное время!

      Серый конь мне прощально хвостом помахал,

      Я пошел – предо мной расступились;

      Ну а мой командир – на концерт поскакал

      Музыканта с фамилией Гилельс.

      Я свободное место легко разыскал

      После вялой незлой перебранки, —

      Всё не сгонят – не то что когда посещал

      Пресловутый Театр на Таганке.

      Тесно здесь, но тепло – вряд ли я простужусь,

      Здесь единство рядов – в полной мере!

      Вот уже я за термосом чьим-то тянусь —

      В нем напиток «кровавая Мэри».

      Вот сплоченность-то где, вот уж где коллектив,

      Вот отдача где и напряженье!

      Все болеют за нас – никого супротив, —

      Монолит – без симптомов броженья!

      Меня можно спокойно от дел отстранить —

      Робок я перед сильными, каюсь, —

      Но нельзя меня силою остановить,

      Если я на футбол прорываюсь!

      Может быть, моряком по призванию

      Был поэт Руставели Шота…

      По швартовому расписанию

      Занимает команда места.

      Кто-то подал строителям мудрый совет —

      Создавать поэтический флот.

      И теперь Руставели – не просто поэт,

      «Руставели» – большой теплоход.

      А поэта бы уболтало бы,

      И в три бала бы он померк,

      А теперь гляди с верхней палубы

      Черный корпус его, белый верх.

      Непохожих поэтов сравнить нелегко,

      В разный срок отдавали концы

      Руставели с Шевченко и Пушкин с Франко…

      А на море они – близнецы.

      О далеких странах мечтали и

      Вот не дожили – очень жаль!..

      И «Шевченко» теперь – близ Италии,

      А «Франко» идет в Монреаль.

      С общей