В спешке закрыты неплотно окна.

      В щель воровато вползает свежесть.

      Ты без зонта, и насквозь промокла,

      Но даже дождь тебя не удержит.

      Смотришь, как ночь поглощает тени,

      Черной парчой укрывает город.

      Серая лента-дорога стелет,

      И ты по ней вся полна задора.

      Город искрит, утопает в красках.

      Любишь смотреть, как с заходом солнца

      Мир возрождается, словно в сказке,

      Шумный, шальной озорно смеется.

      Город горит и пестрит рекламой,

      Россыпью звезд, вспышками неона.

      Неописуемой панорамой

      Яркой, живой и такой знакомой.

      Мост над рекой в ореоле света,

      Городу ночью совсем не спится.

      И ты по набережной до центра,

      Чтоб с его жизнью и ритмом слиться.

      Он смотрел из окна, видел свет теплотою манящий,

      Что искрился и таял, укутанный в бархат ночи.

      Наблюдал за грозою, неистово землю разящей.

      А в стекле отражался, мигая, огарок свечи.

      Строил мысленно замок надежд, шпилем в высь уходящий.

      И вдыхал аромат сигарет, что приятно горчил.

      Пил напиток мечты освежающий, животворящий.

      Уходя от реальности, в грезах и выдумках жил.

      Он любил этот мир, им придуманный, ненастоящий.

      И струились с безудержной силой фантазий ручьи.

      Он хотел стать свободною птицей, над Суей парящей.

      Закрывался от всех на замки, переплавив ключи.

      Он шагал из окна прям в объятия улиц неспящих.

      Его разум вопил, а он шепотом молвил: «Молчи».

      Его жизнь поглотил грохот молнии, землю разящей.

      На окне потухал одиноко огарок свечи.

      Этот танец давно забыт, нет ему названия.

      От того и движенья стали теперь неведомы.

      Не приходит во снах туманное узнавание,

      и все реже внутри стенают желанья-демоны.

      И все дальше восток, и тише звучит мелодия.

      А от ярких огней не слепит уже, все блеклое.

      В отражении силуэт незнакомый – вроде я.

      Все размытое от дождя и на ощупь мокрое.

      Нервно дрогнет рука, ведомая древним импульсом.

      По инерции тело жаждет движений, глупое.

      И замрет, как вулкан, на миг перед мощным выбросом.

      Но уже никогда, увы, не покинет ступора.

      И мотивами не заполнят просторы памяти

      обессилевшие, немые желанья-демоны.

      Не считая шагов, не зная теперь куда идти,

      будут стерты те па, что кем-то когда-то сделаны.

      Я бы очень хотел, быть может,

      Заплести в твои косы счастье.

      И, рисуя узор на коже,

      Звездным небом ее украсить.

      Разноцветными