Не для судей моих в ответ на суд жестокий,

        Но для тебя, былых годов

      Мой друг единственный, печальный и далекий,

        Я сердце высказать готов.

      Ты понял скорбь души, заглохшей на чужбине,

        Но сам нередко говорил,

      Что должен я беречь и прятать, как святыню,

        Ее невысказанный пыл.

      Ты музу скромную, не зная оправданья,

        Так откровенно презирал…

      О, я тебе скажу, как часто в час страданья

        Ее, изменницу, я звал!

      Я расскажу тебе, как я в тоске нежданной,

        Ища желаниям предел,

      Однажды полюбил… такой любовью странной,

        Что долго верить ей не смел.

      Бог весть, избыток чувств рвался ли неотвязно

        Излиться вдруг на ком-нибудь,

      Воображение ль кипело силой праздной,

        Дышала ль чувственностью грудь, –

      Но только знаю я, что в жизни одинокой

        То были лучшие года,

      Что я так пламенно, правдиво и глубоко

        Любить не буду никогда.

      И что ж? Неузнанны, осмеяны, разбиты,

        К ногам вседневной суеты

      Попадали кругом, внезапной тьмой покрыты,

        Мои горячие мечты.

      Во тьме глухих ночей, глотая молча слезы

        (А слез, как счастия, я ждал!),

      Проклятьями кормил я девственные грезы