Опасаясь контрразведки,

      избегая жизни светской,

      Под английским псевдонимом «мистер Джон

      Ланкастер Пек»,

      Вечно в кожаных перчатках —

      чтоб не делать отпечатков, —

      Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.

      Джон Ланкастер в одиночку,

      преимущественно ночью,

      Щелкал носом – в ем был спрятан

      инфракрасный объектив, —

      А потом в нормальном свете

      представало в черном цвете

      То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:

      Клуб на улице Нагорной —

      стал общественной уборной,

      Наш родной Центральный рынок – стал похож

      на грязный склад,

      Искаженный микропленкой,

      ГУМ – стал маленькой избенкой,

      И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.

      Но работать без подручных —

      может, грустно, а может, скучно, —

      Враг подумал – враг был дока, —

      написал фиктивный чек,

      И где-то в дебрях ресторана

      гражданина Епифана

      Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

      Епифан казался жадным,

      хитрым, умным, плотоядным,

      Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.

      В общем так: подручный Джона

      был находкой для шпиона, —

      Так случиться может с каждым – если пьян и мягкотел!

      «Вот и первое заданье:

      в три пятнадцать возле бани —

      Может, раньше, а может, позже —

      остановится такси, —

      Надо сесть, связать шофера,

      разыграть простого вора, —

      А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».

      И еще. Побрейтесь свеже,

      и на выставке в Манеже

      К вам приблизится мужчина с чемоданом – скажет он:

      «Не хотите ли черешни?»

      Вы ответите: «Конечно», —

      Он вам даст батон с взрывчаткой —

      принесете мне батон.

      А за это, друг мой пьяный, —

      говорил он Епифану, —

      Будут