Лелик и горячие доски. Юлия Луговская
Читать онлайн книгу.
пригодились
– Воронин и Сидорин, собирайте вещи – и к директору! – Елена Николаевна с порога набросилась на нас.
– А че мы такого сделали? – Лешка, когда волнуется, всегда становится наглым.
– Это вы директору расскажете, – «че»! У рок вчера сорвали, из школы сбежали. Нет, друзья мои, за свои поступки надо нести ответственность по всей строгости. Быстро встали и покинули класс! Не заставляйте нас ждать! – Елена Николаевна начала заводиться. А когда она заводилась, не то что спорить, слова вставить было невозможно. Но Лешка все-таки успел выпалить:
– У нас уважительная причина!
– Какая, Сидорин, может быть уважительная причина твоего злостного хулиганства? Только справка от психиатра! – Елена Николаевна была довольна своей шутке и победоносно обвела глазами класс. Несколько человек льстиво заржали.
Леха встал, подошел к русичке и молча вручил ей записку. Сердце у меня в груди застучало с таким бешенством, будто я только что пробежал на время стометровку. Я посмотрел на Машу. Она, белая, как мел, кусая губу, неотрывно смотрела на сложенный пополам листок в руках у училки. Русичка, как в замедленной съемке, развернула листок и уставилась в текст. Она читала его не менее минуты, хотя записка была на редкость краткая:
– Ладно, Сидорин, поговорим позже. Воронин, а у тебя тоже семейные обстоятельства?
– Я у зубного был, – с готовностью выпалил я и вручил Елене Николаевне Машину записку. Пробежав глазами по тексту, русичка проворчала себе под нос:
– Безобразие… Не класс, а бардак какой-то… И родители их покрывают. Что из вас вырастит… – она открыла журнал и стала пальцем водить по фамилиям в поисках жертвы.
Кажется, пронесло. Я посмотрел на Машу. Вид у нее был, как будто она приняла яд и ждет не дождется смерти. Я толкнул в бок Лешку и кивнул в сторону Маши. Лешка нарисовал смешную рожицу на клочке бумаги и бросил записку Маше. Она глянула в записку, но не улыбнулась и не посмотрела в нашу сторону. Ох уж эти впечатлительные женщины!
Прозвенел звонок, но русичка, как обычно, делала вид, что его не слышит. Она всегда пыталась «зажать» перемену, когда у нас был сдвоенный русский.
– Елена Николаевна, звонок был. – Димка Кочанов стоял у доски и больше всех был заинтересован в перемене.
– Что, Кочанов, устал? Мозг перегрелся? Мышцы ты накачал, Кочанов, – Елена Николаевна обрадовалась новому каламбуру и самодовольно захихикала, – а мозги подкачать забыл. Садись, три!
– Ну почему три… Я же предложение разобрал, и ошибка только одна… – заныл Димка.
– Так, «три», я сказала! А будешь спорить – «два» поставлю. Да тебе за одно «жи – ши» через «ы» надо кол на лбу выгравировать или, как у вас модно, вытатуировать. Идите, гуляйте, а то, бедняжки, перетрудитесь!
Во время перемены русичка обычно выгоняла всех из класса, вытягивала ноги, закрывала глаза и так сидела минут пять. Беспокоить ее в это время было смерти подобно. Однажды Юрик Батаков, довольно тихий троечник, нечаянно ввалился в класс во время этой медитации. Елена Николаевна подскочила как ошпаренная, вылетела