Так уж вышло, что после смерти единственной дочери  Анатолию Кузьмичу Мошкину пришлось взять к себе внука.  Он смахнул набежавшую слезинку.

      Корм посыпался на ковер.

      Дед не выдержал:

      – Да аккуратней ты, криворукий!

      Да, сейчас этот нескладный парень совсем не похож на ангелочка с фотографии.

      «А ведь я ни разу не видел, как он улыбается,» – вдруг подумал Кузьмич.

      Он громко втянул в себя воздух и глухо произнес:

      – Сам бы поел чего-нибудь. Каша на плите еще теплая.

      Внук ушел на кухню.  Дед  грузно опустился на тахту и тяжело задышал.

      Словно старая кинопленка, его память стала оживлять картины былого. Июньский вечер в Гаграх, ресторан на набережной и одноместный номер в престижном ведомственном санатории. Потом в кадр попало общежитие в Мытищах, две женщины и сверток с розовыми лентами. Затем плегка будто оборвалась, и как Мошкин не старался, не мог ничего вспомнить. Зато после перерыва пошло сразу несколько черно-белых школьных фотографий. На них была изображена хмурая девочка в очках.

      Мошкин задумался. Когда он впервые встретился с Ларисой? Сколько ей тогда было?  Она еще никак не могла сказать ему «папа»…

      Кино продолжалось. Вот показалась строгая девушка в очках – Мошкин  пристроил ее секретаршей к одному бывшему сослуживцу в «первый отдел». Они почти не общались с дочерью, так как у него в тот год особенно много работы. Через год сослуживец позвонил ему и сказал, что он, майор госбезопасности Мошкин, вскоре станет дедушкой.  «Это не я!» – клятвенно заверил его бывший сослуживец.

      Анатолий Кузьмич вспомнил, что испытывал тогда нерадостные чувства – унижение, досаду и тревогу. Ему казалось, что его собственное будущее висит на волоске. В стране тогда было большое брожение умов.

      Потом он снова увидел общежитие в Мытищах, и опять двух женщин.  В его душе вдруг зародилась неведомая раньше светлая радость: «Мужик!».  На сей раз кулек был с голубой лентой.

      – Мы решили назвать твоего внука «Иннокентий»,  что по-гречески  означает «невинный», – заявила  осунувшаяся девушка в очках. – Только не спрашивай, от кого он. Я дала сыну твою фамилию.

      Дед Мошкин втянул в себя воздух одной ноздрей и промокнул глаза краем рубахи. Да если б он только знал, от кого забеременела дочь!  Он бы лично отвел ее на аборт в ведомственную больницу!

      Иннокентий познакомился со своим отцом лишь тогда, когда тот вышел на свободу по амнистии.