Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир? 5-е издание. Андрей Вячеславович Кураев
Читать онлайн книгу.
на издание ее никому не нужной книжки, — смогу ли я ликовать вместе с нею? О, нет, скорее в то время как она будет от счастья по потолку бегать, я будут шествовать зеленым, как ее доллары…
Сорадование редко. А Христос умел сорадоваться с людьми. И первое Свое чудо Он сотворил в атмосфере радости. Не на кладбище произошло первое чудо Спасителя, но на брачном пиру в Кане Галилейской… И самую главную радость Бог разделяет с людьми: на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15, 7).
Этот Бог — есть Любовь; Он не просто любит, Он есть Любовь. Он не просто имеет любовь, не просто проявляется в любви: Он есть Любовь.
Что ж, мы начали свой разговор с сомнения в том, что религии можно сравнивать между собой. Но стоило нам разговор о религиозных верованиях перенести в ясную сферу разума, рациональных аргументов, формулировок и сопоставлений, как выяснилось, что религии сравнивать можно, и что при этом сравнении различия между религиями можно выражать в оценочной форме.
Именно обращение к тому чувству человека, тому стремлению человеческого сердца, которое является наиболее таинственным и наименее рациональным — чувству любви — помогло нам найти способ вполне рационального сопоставления религий между собою. И когда я говорю, что христианство — не просто одна из религий, но что это высшая религия, «абсолютная религия» (скажем так вслед за Гегелем), единственная религия, предлагающая действительно достойный образ Бога, то я так говорю не потому, что к столь высокой оценке меня понуждает моя собственная принадлежность к христианству. Этот вывод понуждает сделать обычная человеческая логика. И обычная человечность. И обычное свободомыслие.
Да, чтобы замечать и понимать очевидное, сегодняшнему человеку надо проявить недюжинную способность к свободному, независимому мышлению. Общественные моды, идеологии и газеты уже многие годы внушают нам идею «равенства религий»143. Их излюбленный «религиоведческий» тезис ироничный Честертон резюмировал так: «Христианство и буд-дизм очень похожи друг на друга; особенно буддизм»144. Но если к религиям относиться неидеологично, если не усматривать в них прежде всего идейный фундамент некоего тотально-общепланетарного «нового мирового порядка», если не превращать их в политических заложников человеческих утопий, то обычное чувство реализма внятно поясняет: религии различны. Религии бывают более высокими и более плоскими. И при всем многообразии человеческих религий только христианство узнало и возвестило о том, что же означает величайшее религиозное открытие. Открытие того, что Бог есть Любовь.
Слово Бог означает здесь — «Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто всё Собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем — Бог!» (Г. Державин). Если кто-то из читателей предпочитает язык философии языку поэзии — в переводе это означает следующее: «Философский теизм означает