Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова. Василий Песков
Читать онлайн книгу.
Хасуэлла. Сегодня Тихон Михайлович лежит на кровати, задрав кверху ноги, и, кажется, в пятый раз читает радиограмму от друга, который летает где-то над Северным полюсом. Тихон Михайлович тоже летал над Северным полюсом. Третий год летает у Южного полюса.
Колем орехи. Говорим о житье-бытье в Антарктиде.
– Был у меня полет… Не знаю, седые волосы появляются постепенно у человека, или сразу в какой-нибудь час? Этот полет был два с половиной часа. Самые трудные полтораста минут в моей жизни. Все до мелочи помню. Угол сноса был двадцать четыре градуса, число – 24 марта… Много летали, а в тот раз подумали: конец, будут ребята справлять поминки…
Надо было срочно вывезти людей со станции «Комсомольская». Это по дороге к «Востоку». Километров сто не дошел – вышло горючее. Мороз под семьдесят. Летать нельзя. Но если не вывезти, люди погибнут. Полетели. Пилотом был Яков Яковлевич Дмитриев. Сели около поезда. Быстро посадили людей. Взлетать нельзя – обнаружили неполадку. Представляешь, что за ремонт при таком-то морозе! Целый день провозились. Потом пять часов грели моторы. Бензину осталось – только-только добраться до «Пионерской». Это первая станция между Мирным и «Комсомольской». Вся станция – один домик в снегу.
Ночь. Даем полный газ – машина ни с места. Снег от мороза сделался, как песок, не идут лыжи, и все. Собрали фуфайки, все лохмотья, какие были. Уложили на полосу, облили бензином. По этой полосе и взлетели. А ночь приготовила еще одну «радость» – шторм! Переглянулись с пилотом: да-а… Чернильная темень. Где земля, где небо… Огоньков на крыльях не видно. По радио чувствуем: Мирный волнуется. «Пионерская» тоже волнуется. А нам нельзя волноваться. Собрался в комок, считаю километры, скорость и угол снова. Выйти на станцию – все равно что маковое зерно на полу в темноте разыскать. А на земле уже настоящая буря. В Мирном не чают увидеться с нами. Подбадривают. По этим бодрым словам чувствуем: положение – хуже некуда…
Загораются красные лампочки – горючего остается минут на десять. По всем расчетам станция должна быть где-то внизу. По-прежнему ни огонька. Прибор показал: проходим радиостанцию. Значит, полоса прямо по курсу. Днем бы мы увидели два ряда бочек. Теперь эти бочки для нас страшнее торпед. Берем круто в сторону. Высота – сорок метров… еще меньше… Не видя земли, опускаемся в темноту. Удар. Тряска. Стрелка альтиметра дрожит на нуле. Земля! Никто ни слова. Открываем дверь – сущий ад, снежный ветер с ног валит. Не выключаем прожектор – может, увидят? Сами видим только ревущую темноту. Нас увидели. Подходят люди, держатся за веревку, чтобы не потеряться. Врач Володя Гаврилов первым вскарабкался в самолет: «Живы?!» Обнимают, чуть не плачут от радости. «Мы вам дали шестьдесят восемь ракет…» – «Мы ни одной ракеты не видели…»
– Вот какие бывают минуты… – Тихон Михайлович берет камень, колет пару орехов. Потом опять читает телеграмму от друга из Арктики. С телеграммой и засыпает…
Шесть людей за нашим столом. Шесть человек, без выбора, из тех, которые зимовали в Антарктике.
Волосан.
Судьба упряжки
В