В то время я гостила на земле.

      Мне дали имя при крещеньи – Анна,

      Сладчайшее для губ людских и слуха.

      Так дивно знала я земную радость

      И праздников считала не двенадцать,

      А столько, сколько было дней в году.

      Я, тайному велению покорна,

      Товарища свободного избрав,

      Любила только солнце и деревья.

      Однажды поздним летом иностранку

      Я встретила в лукавый час зари,

      И вместе мы купались в теплом море.

      Ее одежда странной мне казалась,

      Еще страннее – губы, а слова —

      Как звезды падали сентябрьской ночью.

      И стройная меня учила плавать,

      Одной рукой поддерживая тело

      Неопытное на тугих волнах.

      И часто, стоя в голубой воде,

      Она со мной неспешно говорила,

      И мне казалось, что вершины леса

      Слегка шумят, или хрустит песок,

      Иль голосом серебряным волынка

      Вдали поет о вечере разлук.

      Но слов ее я помнить не могла

      И часто ночью с болью просыпалась.

      Мне чудился полуоткрытый рот,

      Ее глаза и гладкая прическа.

      Как вестника небесного молила

      Я девушку печальную тогда:

      «Скажи, скажи, зачем угасла память,

      И, так томительно лаская слух,

      Ты отняла блаженство повторенья?..»

      И только раз, когда я виноград

      В плетеную корзинку собирала,

      А смуглая сидела на траве,

      Глаза закрыв и распустивши косы,

      И томною была и утомленной

      От запаха тяжелых синих ягод

      И пряного дыханья дикой мяты, —

      Она слова чудесные вложила

      В сокровищницу памяти моей,

      И, полную