Полёт во сне и наяву -

      Всё, всё – в тебе, богиня мирозданья!..

      Налаживая верно тетиву,

      Уж льётся в сердце высшее призванье -

      Пленять загадкою и воскрешать

      Души импровизацию и вечность,

      Искрою быть и жить, не угасать,

      Рождая светом миг и бесконечность…

      Творец святой, посланник провиденья,

      Святою Музыкой – движением любви -

      Венчает жизнь в свободном озаренье,

      Возносит, Музыка, гармонии твои!..

      И всё-таки душа ещё жива,

      И всё-таки душа не умирала -

      Она лишь медленно и крепко задремала,

      Закрыв глаза на счастье бытия.

      Пути, казалось, пылью замело,

      Ненастье всё, казалось, поглотило,

      Её за год ничто не пробудило:

      Всё для неё поблекло, отошло…

      Но жизнь идёт, и время всё меняет,

      И накрывает боль своей волной.

      Сначала – равнодушие, покой,

      Затем – в бреду неведеньем пленяет,

      Потом проснётся в холодеющем поту,

      Протрёт глаза и в опасенье диком

      Твердит о прошлом, будто о великом -

      И ступит вдруг на ногу не на ту…

      Остановись… Душа, заговори

      О будущем, о счастии, о Вечном -

      Вернись в тот Мир Искусства бесконечный

      И Музу потихоньку позови.

      И Гений праведный на божий мир воззрит,

      И изберёт дорогу, что честнее;

      Да будет путь твой сумрачный яснее,

      Искусство жизнь саму переродит.

      Оглянусь я в даль угаснувших мгновений:

      Всё прошло? Что вижу я теперь?

      Вижу взор ушедших поколений,

      Устремлённый на невидимую дверь.

      Глас далёкий прокричать не в силах:

      Всё прошедшее – безмолвья тень одна…

      Иль уже в весельи позабыла

      Молодёжь, чему же жизнь верна?

      И зачем мы топчем эту землю?

      Что есть жизнь, и что – небытие?

      А ответ один – молитва поколенья,

      Что блеснёт порою в тайной мгле…

      Какая нравственность?! Да там же предрассудки

      Убогих дней. Здесь всё не прибаутки!

      Что делают они, порой себя не зная,

      Что могут в отношении себя?

      Что будет, что же есть, земля родная?

      Сожрут ли черви плоть твою, и не щадя?!

      Да, я черства! Я не умею чувствовать! Ужасно!

      И день-лишь горечь праздности глухой…

      А жизнь идёт, бежит – и что ж? Напрасно?

      Так мы дырявим мир своей бедой!..

      Чем больше узнаю, тем боле сомневаюсь.

      В вещах обычных, злободневных – новый смысл.

      Иль