…И стихотворенье умерло,

      Совсем недолго болело.

      Ему прописали лечение —

      Пилюли в виде музыки.

      Но, видно, не та мелодия,

      А может быть, темп – не lento…

      И этим его способности

      До невозможности сузились.

      Оно поначалу терпело

      Советы врача-композитора,

      По четверти, даже по целой

      На слух принимало звуки.

      Еще оно очень хотело

      Массажа измученных строчек,

      Чтоб тоже коснулись тела

      Его – пианиста руки.

      Потом к певцу отослали.

      А тот еще и фальшивил,

      Проглатывал гласные буквы,

      Любил и по строчке выпить.

      И мимику строил не в тему,

      И пьяным по форте гадил,

      И выбросил стих к поэту —

      Но тот уже не исправил…

      Мне дали по мозгам стихи,

      Когда я их обрезал рифмой

      И содержанью вопреки

      Стал о любви писать с изгибом.

      Теперь пишу я осторожно,

      Когда касаюсь охов, чувств.

      Ну, что ж, в любви я не волшебник,

      А только этому учусь.

      В поэзии исчезла простота,

      Механика словесная внедрилась.

      Веду войну в окопах дневника

      И с белого листа пишу на милость.

      По-детски – непосредственно, легко

      И не закручивая рифму под эстетов.

      Как важно чтобы масло с молоком

      На письменном стояли у поэта!

      И не малашу рифмою творить,

      Но просто кашу на листе надойном

      По-русски, аппетитно затомить,

      А не сдавать слова на стихобойню.

      Не добавлять приправу сквернословий,

      Жаргонных консервантов избегать,

      Без фени, сленга и без суесловья

      Писать о том, как правильно писать.

      Не кричите на меня —

      Я все слышу.

      Просто я из тела вон

      Ночью вышел.

      Что вы плачете – я здесь

      Недалече.

      Я забыл обратный код

      Человечий.

      Помолитесь обо мне —

      Может,