Написать про серое небо,

      Закапелить слегка и размыть

      Полномочьем трудяги-поэта

      Эту всю привесеннюю выть.

      Разрешить строчкам литься и литься,

      Глянь, уж просинь в протертых листах,

      И чешуйчато в кляксах искрится

      Солнце рябью и щурит глаза.

      Размочив эту переводилку,

      Я сдвигаю бумажный налет.

      Посмотрите, какую картинку

      Нам весна в этот раз отдает!

      Заплету ручейковые косы

      И скажу ей: «А ну-ка, беги!»

      Я твои васильковые росы

      Скоро встречу на летнем пути.

      А пока распрямляйся и шлепай

      По своим, по весенним лужам.

      Я такой же, как ты, недотепа

      И такой же лентяй по утрам.

      А сегодня приспичило что-то

      Мне уборкой заняться в стихах,

      Посмотри, как дневник мой растрепан,

      И апрельность мелькает в строках…

      Сероснежная весна,

      Бельевые кучки снега,

      Льется струйками из неба,

      Словно в прачечной, вода.

      Гляньте, голая зима!

      Ни сугробов, ни сосулек.

      В душевых московских улиц

      С нею моется весна.

      Драит дворницкой метлою,

      И стекает не стыдясь

      Мимо крашеных помоек

      Зазипованная грязь.

      А в закроечной, измаясь,

      День и ночь метают нить,

      Чтоб успеть весну до мая

      В ситец почек обрядить.

      Чехарда всегда такая,

      Коли голая весна

      Ходит, жителей смущая,

      Пробудив их ото сна.

      И, совсем не замечая

      Неприличный ее вид,

      Вслед столица молодая

      Поцелуями сорит.

      Небо – сонно примятое стужей.

      На земле для него зеркалят.

      Может быть, и нужны эти лужи,

      Чтоб ему посмотреть на себя

      Или нам пробежаться по небу,

      Поплескаться в его облаках.

      Я по небу гулял. В эту среду

      Меня небо несло на руках.

      Я бросал в него камушки с горки —

      Мне фонтаны дарило оно —

      И, устроив себе самоволку,

      Снялся даже в массовке в кино.

      Мы ходили по лужам на пятках,

      На мысочках скакали по ним,

      Но весна с режиссерскою хваткой

      Напирала разливом своим.

      И я чувствовал: да, в каждом дубле

      Навык жить по-весеннему рос

      И деленье на дырку и бублик

      Не давало теперь перекос.

      Все внутри и снаружи набухло

      И плотину грозилось прорвать,

      Будто кто-то размашисто вбухнул

      Океанскую щедрую пядь.

      Вслед за этим с распахом душевным,

      Семидольность раздвинув ростком,

      Потянулись