– Парень он был как парень и, видимо, неплохой, да дури где-то нахватался, всему перечит, работать за него должен дядя… Вот таким когда-то и я был, – вспомнил Трофим свои далекие годы беспризорности. – У меня так уж сначала жизнь кувырком пошла, не в ту сторону, да и время было другое, трудное. А он с чего кособочится, на глаза слепоту наводит? Надо было на острове спустить с него штаны и пропесочить как следует…

      Улукиткан разжег костер. На его лице, в глубине маленьких глаз, спрятанных под нависшими бровями, гнев. Все молчали. Над лесом висел туман. Сквозь его просветы не столько виделось, сколько чувствовалось голубое небо, яркое, чистое, какое бывает только в июне после дождя.

      Откуда-то выскочил горностай. По реке, где-то в высоте, просвистела пара гоголей. Кричали коршуны, уже выискивая добычу. Мы снова ощутили биение жизни. О Глебе вспоминали с горьким сожалением, сознавая, что в его гибели повинны и мы. Теперь нам придется заняться розысками трупа, а это очень сложно и, видимо, потребует много дней.