В феврале начинается весна.

      Воздух делается чистым и прозрачным.

      И высокий приветливый день

      до краёв наполняется солнцем.

      Всё это сообщает прогулкам

      неизъяснимое и ласковое очарованье.

      И казалось бы, всё прекрасно. Однако,

      то ли размах предстоящей работы,

      то ли предчувствие перемен

      и собственная непричастность —

      что-то мешает мне по-настоящему наслаждаться…

      Нет, правда! Раньше я любил весну как-то лучше.

      Всегда связывал её с весной в Италии,

      с воспоминаниями детства,

      Чего-то ждал, смутно надеялся, радовался жизни…

      …

      Неужели я всё дальше отхожу от Бога,

      и время необратимо?

      Хочу говорить только простые слова,

      Хочу жить один

      и ни с кем не знаться.

      А потом ещё куда-нибудь уехать,

      Так, чтоб было лето,

      и я мог спокойно гулять по дороге.

      Неподалёку располагается лес.

      Близится вечер; и совсем не жарко.

      Но пока я иду,

      на потемневшем небе проступает месяц,

      и я нехотя поворачиваю обратно.

      Охотник день-деньской. Длинноты – чудеса.

      Но всё же палочка моя волшебная:

      Щербинка. Солнышко. Прослушанная тишь.

      Слово скажешь, и хочется спать.

      Шорох уличный, вспыхнув, затих.

      К поперечной прохладе приник

      Мальчик. Мальчик моей наилюбимой мечты.

      И я помню просторную степь

      В летнем окошке моего тела.

      Так уж случилось, что я очень разросся,

      И вот удивлённо вслушиваюсь:

      Там, в бескрайних просторах,

      шелестит ковыль

      темнеет воздух,

      шелковистые гривы ветер колышет —

      идут кобылицы.

      Я иногда люблю короткую строку;

      Всегда обожаю длинную, неправдоподобно длинную, и ещё длинней.

      А нормальная средняя строка – мне попросту никогда не удавалась.

      Тревога, иволга, трава —

      тропинка тройственного узнаванья.

      Найди себе любимые слова,

      говори их едва-едва,

      словно какое-то чудесное заклинанье.

      Ведь чем запутанней повествованья нить,

      тем оно таинственнее и нежнее…

      и если кто-то там станет бубнить,

      дескать, в смысл сокровенный он не проник, —

      то о таком никто и не пожалеет.

      Я сам ужасно