Братоубийство

      Да!

      Тот, кто послушен чужим голосам,

      Опаснее вора.

      Лишь ракша5 бьет плетью коня по глазам —

      Нет больше позора.

      Куда поскачу, если кровью залит

      Мой взор поднебесный?

      Не видеть мне летних лугов хризолит,

      Не ведать невесты.

      Бектер, сродный брат, Сочихэл6 первый сын

      Замыслил худое,

      Он шепчет заклятья, он прячет кувшин

      С дурною водою.

      Он тайной тропинкою ходит, как тать

      Лукавый и ловкий,

      К родне, что оставила нас погибать,

      Одних на зимовке.

      Тэнгри солнцеликий, ты знаешь, что я

      Не спорый в расправе.

      Пусть лучше подоит кобылу змея,

      Чем ядом отравит.

      Пусть лучше я буду унижен, как лист

      На глади озерной,

      Чем выпью в рабах оскверненный кумыс

      Из чаши позорной.

      Нас несториане пытались крестить,

      Чтоб жить с Благой Вестью,

      Но можно ли, можно ль и брату простить

      Предательство чести?!

      Он брат мне, в нем дышит могучая плоть

      И кровь Борджигина,

      Нам злое, по-братски, перемолоть

      Поможет могила.

      Нам вместе не жить. Столкновение туч

      Грозой разрешится.

      Я властен от Бога, он – смел и могуч,

      Никто не смирится.

      Быть платным бойцом у богатой родни

      Не дело монгола.

      Тэнгри солнцеликий! Нас оборони

      От срама такого.

      Два сердца в груди одного скакуна —

      Беда для похода.

      Тьма тропок в тайге, но дорога одна —

      То Степь и свобода.

      Два тысячеперых огнистых крыла

      Имеет Гаруда,

      Но сердце одно, в нем ни страсти, ни зла,

      В нем Небо и чудо.

      И если родится двуглавый орел

      Под ратные громы,

      Он сможет взлететь на небесный престол,

      Лишь сердцем влекомый.

      Нам вместе не жить. Я молитву творю!

      Пусть будет невинна

      Смерть брата, приличная богатырю,

      От стрел Тэмуджина.

      Жалобы Хосара7 на Бектера

      Когда мне попался на жирную мышь

      Таймень толстолобый,

      Я знал – ты как коршун его закогтишь,

      Веселый от злобы.

      Когда подстрелил не Бектер, а Хосар

      Рябых куропаток,

      Летел ты, как бы камышевый пожар,

      На лакомство падок.

      Ты