Элегiя на закате дня. Олег Красин
Читать онлайн книгу.
им взрослеть в сложную девическую пору.
– Мне кажется, вы с Дашей напрочь забыли об Анне Дмитриевне, дорогая моя, – начал он разговор, снег под его ногами неприятно поскрипывал, – не хорошо это, не по-христиански. Она же вас пестовала, опекала в Смольном на протяжении нескольких лет, не так ли? Мне она жаловалась, что вы совсем её позабыли.
– Но что же мы можем сделать, папа́?
– Я думаю, вы могли бы для начала написать ей письмо, каждая порознь или вместе, что, впрочем, не важно. Поблагодарите её, справьтесь о здоровье. Нам, людям уже немолодым это приятно, поверь мне.
Дочь с подозрением посмотрела на отца – искренен ли её папа́, не шутит ли в своей манере, привычной для старого циника? Папа́ прикидывается немощным? Как же, как же! Мадемуазель Денисьева, вероятно, другого мнения об этом.
Но Китти благоразумно промолчала.
– Напишите ей письмо, – продолжил Тютчев, – это будет в высшей степени порядочно с вашей стороны.
– А как посмотрит мама́?
– Мама́? Я с ней говорил – она замечательная женщина, у которой чувствительное сердце. Мама́ не имеет ничего против вашей переписки. Напротив, она сама говорила мне, что её удивляет ваше молчание, что если вы думаете её огорчить подобным образом, то, милая дочь, вы заблуждаетесь на сей счёт. И даже если вы надумаете нанести Анне Дмитриевне визит, поскольку Екатерина Трубецкая, при всей ее добродетельности, бывает там очень часто, то…
Он не закончил фразу, подразумевая, что в этом нет ничего предосудительного. Однако, говоря так, Тютчев несколько покривил душой. Он, действительно, в разговоре с Эрнестиной Фёдоровной посетовал на то, что дочери не пишут старой Денисьевой, а ведь могли бы написать в знак признания её прошлых заслуг в Смольном. Впрочем, Тютчев особенно не настаивал.
Из деликатности Эрнестина Фёдоровна согласилась, допуская формальное проявление вежливости со стороны девочек. Хотя согласилась она достаточно равнодушно, с холодным лицом, чтобы Теодор понял её истинное отношение к затронутой теме.
Между тем, просьба Тютчева, высказанная Китти, привела дочь в замешательство. Что делать, отказать папа́ напрямую? Но как? Он ведь обидится.
«Но если не отказать, то вслед за письмом придётся в Петербурге навестить старую Анну Дмитриевну, – в смятении думала Китти, – а там Лёля. Общий разговор, обмен любезностями, охи и ахи. Вдруг выведут ребенка Лёли от папа́, его незаконную дочку? Кем же она нам станется – сестрой, чужой девочкой? Боже, как же будет неловко! Нет, нет, в нынешнем положении такое немыслимо».
Да, они попали с Дашей в щекотливую ситуацию. Эти недомолвки и уловки меж родителями, за которыми крылось нечто большее. Этот постоянный сквозняк в их отношениях, выдувавший всё тепло из семьи, будто из дома с зияющими прорехами. Как же она это ненавидела! Как это её угнетало!
Она написала Анне в Петербург, надеясь на трезвый, холодный ум старшей сестры. И ответ сестры не заставил себя долго