Группа, вернувшаяся от соседей, вошла в лагерь около десяти вечера. Как только о ее прибытии доложили, Кадиев потребовал к себе Вареного.

      Коренастый, рыжеволосый, с неопрятной бородкой, Вареный сухо поздоровался и застыл на пороге блиндажа, всем своим видом давая понять, что делает большое одолжение, явившись по приказу.

      – Один вернулся?

      – Пятеро нас.

      – Остальные где?

      – На дворе… Ждут. С утра не ели ничего… – Вареный смерил командира взглядом.

      – Пусть уходят, скажи им.

      Вареный помедлил, переминаясь с ноги на ногу, но потом всё же высунулся на улицу и крикнул, чтобы его не ждали.

      Кадиев разглядывал подчиненного как некую диковинку. Пересилив себя, он поинтересовался, как обстоят дела у соседей. Вареный отвечал нехотя. Всё, дескать, нормально, а не веришь – сходи проверь. С трудом сохраняя самообладание, Кадиев спросил, откуда тот родом.

      Поколебавшись, Вареный ответил, что до войны жил под Гудермесом, а родом был из Нажай-Юртовского района, из села Замай-Юрт, где работал трактористом на табачных плантациях, пока не сел за решетку.

      – Где же ты в зверя-то такого превратился, а, Вареный? – устало спросил Кадиев.

      В желтоватых глазах появились злобные огоньки.

      – Правду говорят о том, что вы вытворяли? – спросил Леча.

      – А что говорят?

      – Как вы над женщиной издевались?

      – А чего их щадить, падаль! Наших много щадят?

      – Это кто, женщины к тебе, что ли, беспощадно относятся?

      Вареный молчал.

      – Другие в курсе?

      – Насчет чего?

      – Не придуривайся… Мне тут сказали, что ты добивал ее?

      – Я не один был.

      – А приказ?

      – Какой?

      – Договаривались же, без меня не решать эти вопросы.

      – Я не договаривался, – ответил Вареный с гонором.

      Кадиев усилием воли подавил гнев.

      – Сидел за что?

      – Коммерция.

      – Только это разве?

      – Ну, еще бабу одну израсходовали… Разыграли ее с ребятами. Шутили, значит… А эта русская сучка… если б живучая была, так и не сдохла бы, – добавил Вареный, показывая в усмешке почерневшие зубы.

      – Похоронили ее где?

      – А, где всегда.

      – Мне сказали, что камнями и снегом забросали.

      Вареный молча топтался на месте.

      – Значит так. Под трибунал пойдешь, это я тебе обещаю. А пока…

      Оглядевшись, Кадиев выключил радиоприемник, из которого доносилась английская речь, накинул на плечи камуфляжную куртку и приказал Вареному