Последний апокриф. Семен Злотников
Читать онлайн книгу.
«Казнить еретичку медленным угасанием путем бездарного доживания!»
Самые бывалые члены суда были шокированы изощренной жесткостью папиного решения!)
Крошка-ведьма, уместно сказать, росла в тесноте, но зато не в обиде.
Обижаться она не умела, а когда было надо – сама обижала.
В три года Луиза выглядела на восемнадцать, так что Мадлен со спокойной душой отвела ее на Панель.
Панель в Памье, в те еще времена, располагалась у старой мельницы дядюшки Ришелье (предка и прямого родственника того самого знаменитого Ришелье!).
Это спустя пятьсот лет, то ли в 1798 году, или в 1801-м, свидетельства расходятся, Панель передислоцировали к западной стене городской ратуши, а тогда, в преддверии Эпохи Возрождения, там, по традиции, кучковались картежники, кидалы, карманники, мелкие аферисты, пропойцы и курильщики опиума, да потная, обглоданная вшами солдатня, промышляющая войной.
Понятно, им всем после ратных трудов хотелось чего-то еще – мягкого и податливого!
И все мы желаем чего-то еще – вот что нас губит и украшает!..
На Панели все знали Мадлен, и Мадлен, естественно, знала всех вместе и каждого в отдельности.
И вообще, она, стоит заметить, пользовалась тут непререкаемым авторитетом.
Так что в смысле протекции Луиза могла не волноваться: начинала она не с нуля, и все были хорошо осведомлены, чья она и откуда.
Ей не пришлось бороться за место под солнцем – оно ей фактически было обеспечено: место, клиентура, фирменный знак (сердечко, пронзенное множеством стрел, которым Мадлен одарила приемную дочь!).
Родную свою биомамашу Кураж, выражаясь по-современному, Луиза, естественно, помнить не могла: несчастную женщину подло стащили за волосы с родильного одра и тут же сожгли на костре, под ликующее улюлюканье быдла.
С папашей зато она познакомилась позже, и там же, на той же Панели.
Однажды он к ней подошел и представился…
57 …Впрочем, чтобы быть точным, прохожий и не представлялся, но грязно прошамкал беззубым, безгубым ртом:
– Что ли, пройдемте, дочурка!
От придурка несносно несло подземельем, помойкой, пороком и тихой тоской.
Луиза в ответ окатила прохожего взглядом, полным презрения, впрочем, отметив, что он не рослый, не ладный, не мощный, не стильный, не молодой и не старый, не добрый, не злой, бездарный, бесцветный – он то есть вообще никакой!
Первое чувство – обманчиво!
Второе – хотя и приближает нас к истине, но тоже не гарантирует!..
То же самое можно сказать и про третье, четвертое, пятое и шестое чувства (при условии, что таковые существуют!).
При встречах с чертями – особенно…
Луиза надменно зевнула и отвернулась.
– Валите, папаша, а то позову сутенера, – спокойно процедила она сквозь зубы.
– Возлюбленная дочь! – послышался голос, щекочущий мозг.
Она в изумлении обернулась и увидела перед собой рослого, ладного, сильного,