И снова меня удивил этот странный церемониал: прежде чем отвинтить пробку с бутылки, Иван закрыл на крючок дверь избы. Мы выпили по полстакана за встречу и налегли на рыбу и салат.

      – Ну? – промычал я, напоминая об обещании раскрыть мне здешние тайны.

      Ванька недовольно вздохнул, прожевал очередной кусок и ответил:

      – Никаких испытаний здесь не было.

      – А откуда тогда красные окуни?

      – Понимаешь… рыбины эти очень редко попадаются. Что за дрянь такая – никто не знает. Но несколько сельчан у нас сильно… скажем так, потравилось. С тех пор мы красных окуней не едим – выбрасываем. Даже цыпам своим не даем.

      – А что, на женщин они как-то по особому действуют? – удивился я.

      – На каких женщин? – не понял Ванька.

      – Ты ж сам сказал: «цыпам не даем»!

      – Цыплятам, дурень!

      – Ну, хорошо, – смущенно хмыкнул я, – с цыпами понятно. А что ты про Колдуны скажешь?

      Ванька потянулся к бутылке и задумчиво посмотрел за окно:

      – Давай выпьем, Миш! Сдались тебе эти Колдуны. Что знал – сказал.

      – Ну давай… Только погодь, я до ветру схожу.

      Ванька судорожно завернул пробку. Именно этого я и ожидал. Вышел на крыльцо, постоял пару минут, любуясь на звезды, и вернулся в избу.

      – Дверь прикрой! – услышал я из-за стола.

      – Ага, сейчас.

      Нарочито громко щелкнул крючком о петлю, а затем взял и разлучил старинных дверных приятелей. Ванька отвинтил пробку, разлил по стаканам и… громко хлопнув входной дверью, на пороге кухни появился Архипыч. Еще более растрепанный, грязный и лохматый, чем несколько часов назад.

      – Пуэдо ентрар? – поинтересовался он.– Что в переводе с испанского означает: можно ли мне войти?

      – Я же сказал: дверь закрой, – с досадой поморщился Иван и, повернувшись ко мне, пояснил, – это учитель наш, бывший. Степан Архипыч. Когда-то иностранные языки в школе преподавал.

      Бывший учитель подошел к столу, заграбастал хозяйский стакан, затем мой и поочередно их опустошил. Радостно выдохнул, поискал глазами, чем закусить и прихватил со стола огурец.

      – Ты, эль хермано, наливай, – обратился он ко мне, – наливай, Михаил. Чего добру зря пропадать? Добро должно пропадать не зря!

      – Степан Архипович, – я придвинул к себе бутыль, но наливать не спешил, внимательно разглядывая бывшего учителя. –