Дорога на остров Пасхи (сборник). Дмитрий Сафонов
Читать онлайн книгу.
не отвечал, и мы вошли в зимний дом.
Там тоже было пусто. Все аккуратно прибрано, полы вымыты, кровать застелена. Нигде – ни пылинки. Даже мух не было – и это летом-то! Правда, когда я открыл дверь, несколько все же залетели и тут же уселись на чистые окна.
– Смотри! – Арт указал на стол, заваленный книгами.
У отца была такая привычка: он много читал, и всегда – несколько книг сразу. Причем – самых разнообразных; Набоков лежал рядом с Толкиеном, а из-под тома Стивена Кинга выглядывал О’Генри.
Сейчас книги лежали не беспорядочно, раскрытые на недочитанных страницах, а четырьмя ровными стопками. Я машинально скользнул взглядом по названиям: обычная подборка в духе отца.
Чехов, Гоголь, Набоков, Кинг, Воннегут, Джойс, Эко.
На ближней стопке, покоящейся на «Зеленой миле» Кинга и заканчивающейся «Именем Розы» Эко, лежала записка.
«Мальчики, познакомьтесь! И переоденьтесь. Вещи в шкафу».
Семь слов. Что они означали? Только то, что могли означать эти семь слов.
– Ну что, мы вроде уже познакомились, – утвердительно сказал я.
Арт опять пожал плечами.
Я потом заметил, что он часто пожимал плечами. Наша, ИНДЕЙСКАЯ привычка. Мы пожимаем плечами, когда слова не нужны. Когда все и так понятно.
– Я – его сын, – продолжал я.
– Знаю, – ответил Арт. – Он мне рассказывал про тебя.
– Надеюсь, только хорошее? – эта фраза вылетает из меня сама по себе. Так уж повелось: когда кто-нибудь говорит, что ему про меня рассказывали, я автоматически спрашиваю: «Надеюсь, только хорошее?». Это как в боксе: бьешь, не задумываясь. Обычно говорят: «Да», и меня это вполне устраивает.
Но Арт сказал:
– Всякое. Многое.
И тут я насторожился. И спросил:
– А кто ты такой? В каких отношениях вы были с отцом?
– В хороших, – ответил Арт. – Он меня любил. Он жил с моей мамой.
Вот так вот. Арт сказал: «Он меня любил». Но он не сказал: «Он жил с нами». Он сказал: «Он жил с моей мамой». Почему? До меня не сразу дошло. Я это понял позже.
Ну что же, такая выходка была в духе моего отца: свести двух сыновей – родного и приемного – с тем, чтобы они познакомились, а самому улизнуть. С другой стороны, ведь он мог сделать это и раньше. Гораздо раньше.
Он ушел от нас давно. Мне было двенадцать.
Как пишут в романах: «В один прекрасный день…». Но этот день был далеко не прекрасным. Я проснулся, а отца не было. И вещей его тоже не было.
Не было книг, сигарет на столике рядом с телевизором, носков на сушилке в ванной комнате, рубашек в шкафу и джинсов на полках. Ничего не было. Остались только модели самолетов, которые мы с ним собирали.
Не совру, если скажу, что для меня это было неожиданностью. Конечно, я не был совсем тупым даже и в двенадцать лет: я видел, что у них с матерью что-то не ладится. Что-то постоянно трещит и рвется. Но я боялся это замечать: мне казалось, что если я замечу то, что они пытались от меня скрыть, все развалится окончательно. Это вроде как ты смотришь