Ты мне сказал, чтоб не печалилась

      Я даже светлою печалью.

      Мне точка зрения понравилась,

      Намёк под тонкою вуалью.

      Не исчисляем роль звездочётов

      И разность взглядов не находим:

      С Тобою Нежность и без подсчётов

      Мы в степень высшую возводим.

      Ты в трели звенишь соловьиной,

      Ты в сладком томлении грёз.

      Ты в песне грустишь журавлиной,

      Ты в ярком сиянии звёзд,

      Ты в багряном осеннем листочке,

      Ты в гроздьях рябины горишь.

      По ночам ты диктуешь мне строчки

      И со мною о нём говоришь.

      Как торжественно тихо в осеннем лесу,

      Пахнет мокрой травою, грибами и прелью.

      Чуть заметно росинки дрожат на весу:

      Колыхнул паучок воздушную келью.

      Ярко-жёлтые клёны осветили поляну.

      Вот прижался к черёмухе вьющийся хмель.

      – Осень пришла так нежданно, так рано, —

      Прогудел второпях в шубке бархатной шмель,

      И вонзился в цветок, и застыл под наркозом —

      Беглый солнечный лучик его оживит.

      На полянке лесной так привольно стрекозам.

      У них, беззаботных, нереспектабельный вид!

      Снуют шаловливо, танцуют ли, пляшут?

      Их крылышек шёлковых слышится шелест.

      А листья, слетая, прощание машут.

      Тихо в лесу – в том осени прелесть.

      Есть в осени шарм отрешённости,

      Стыдливых минут обнаженья,

      И скромной, глубокой влюблённости,

      И лёгкости плавной движенья.

      Есть в осени шарм откровенности,

      Томленья, тоски и страданий,

      Надежды, и веры, и верности,

      И на сердце скрытых желаний.

      Есть в осени шарм неизбежности

      Разлуки и встреч ожиданий,

      И таинств, и ласки, и нежности,

      Тревожных волшебных шептаний.

      Я осенью всё примечаю,

      И стуж не страшит приближенье.

      Острей и люблю, и скучаю

      Под грустное листьев круженье.

      Над верхушками берёз и тополей

      Пролетела стая серых журавлей

      И, курлыкая, скользнула в облака —

      Беспокойная нахлынула тоска.

      И в бездонной светло-голубой дали

      Исчезают, быстро тая, журавли.

      Только эхо их короткое звучит,

      Сердце, с болью примирённое, молчит.

      Не вернуть уж лета сумасшедших дней,

      Обжигающих нас негою своей.

      Каравана отзвуки ловлю,

      Губы шепчут: «Осень, я люблю!».

      Губы шепчут тихо: «Осень,