На склоне каменной горы

      Над Койшаурскою долиной

      Еще стоят до сей поры

      Зубцы развалины старинной.

      Рассказов, страшных для детей,

      О них еще преданья полны…

      Как призрак, памятник безмолвный,

      Свидетель тех волшебных дней,

      Между деревьями чернеет.

      Внизу рассыпался аул,

      Земля цветет и зеленеет;

      И голосов нестройный гул

      Теряется, и караваны

      Идут, звеня, издалека,

      И, низвергаясь сквозь туманы,

      Блестит и пенится река.

      И жизнью вечно молодою,

      Прохладой, солнцем и весною

      Природа тешится шутя,

      Как беззаботная дитя.

      Но грустен замок, отслуживший

      Когда во очередь свою,

      Как бедный старец, переживший

      Друзей и милую семью.

      И только ждут луны восхода

      Его незримые жильцы:

      Тогда им праздник и свобода!

      Жужжат, бегут во все концы.

      Седой паук, отшельник новый,

      Прядет сетей своих основы;

      Зеленых ящериц семья

      На кровле весело играет;

      И осторожная змея

      Из темной щели выползает

      На плиту старого крыльца,

      То вдруг совьется в три кольца,

      То ляжет длинной полосою

      И блещет, как булатный меч,

      Забытый в поле давних сеч,

      Не нужный падшему герою!..

      Все дико; нет нигде следов

      Минувших лет: рука веков

      Прилежно, долго их сметала,

      И не напомнит ничего

      О славном имени Гудала,

      О милой дочери его!

      Но церковь на крутой вершине,

      Где взяты кости их землей,

      Хранима властию святой,

      Видна меж туч еще поныне.

      И у ворот ее стоят

      На страже черные граниты,