Ничего странного. Наталья Макеева
Читать онлайн книгу.
машине, решил избавить себя от стояния в многочасовой пробке. Остановка автобуса была довольно далеко, от неё к дому пришлось идти мимо пустыря, где пышное разнотравье поглощало остовы каких-то обезличенных механизмов, стрекотали кузнечики и вообще жизнь била ключом. Среди прочей растительности вовсю рос и цвел тысячелистник…
Голубев остановился и машинально стал вслушиваться. Сначала до него долетел робкий, очень знакомый шепот. Голубев приблизился к зарослям. В сознании всплыли «Иры», живущие в разных комнатах лаборатории. Может, обознался? Шепот сначала перерос в говор, а потом – в крик. Голубев почему-то подумал, что жена, наверное, сейчас опять наглоталась транквилизаторов и читает сказки «внучкам». А может, как уже случалось пару раз, сидит на кухне и разговаривает с геранью и кактусом. Голоса становились всё громче – голосов были десятки… Нет, сотни.
И тут Голубев взвыл. А в его голове вопило пыльное море тысячелистника.
Дорога на восток
Герман вздрогнул и попробовал встать, но тут же упал. Сердце его бешено колотилось, мысли не сходились в одну точку. Всё, что происходило, не укладывалось в общую логику последних событий.
Боль, всё дело в этой боли – ноги его ныли, как будто ничего не произошло. Как будто тело его не гнило в могиле, кости не глодали черви, а душу не рвали на части жадные шестикрылые твари. Что случилось?! Почему пройденный путь отозвался в несуществующей плоти? Фантомные боли? Здесь, где сама материя…
Впрочем, Герман остановился и посмотрел вокруг. Вязкий, живой бархат кишащего бывшей жизнью пространства, кажется, утратил некоторую плотность. Ещё недавно… хотя, со временем тут тоже была проблема… ещё недавно эти хищные крылья гнали их, потерявших всякое осознание «себя» вперёд, в пекло, как гонят по трубам нефть, как гонят на бойню стадо. Ни собственного «я», ни тем более плоти – только точка, сжавшаяся от ужаса, без сути и памяти, несущаяся от страшных когтей «пастухов» к полной и окончательной смерти. Смерти смертей. То, чем пугали две с лишним тысячи лет, оказалось не совсем правдой – у мучений всё же был конец и он приближался. Герман понял это не умом, который, кажется, растерзали ещё в самом начале – эту непрочную, самую бренную после физического тела, оболочку «рацио». Он просто знал и всё – без единой мысли.
А потом вдруг всё замерло. Он почувствовал, что плоть его непостижимым образом снова жива, и ей больно, и хочется плакать, как новорождённому, и время вновь обрело протяжённость. Его как будто собрали заново – от волоса до памяти детства. Голова – да, у него опять была голова и прочие части тела – наклонилась вниз и увидела, что ноги стоят босиком на сухой, слегка обгоревшей траве. И вот уже он лежал и бесконечно долго гладил вновь явившее себя бытие – колючее, жёсткое, в котором ползали и копошились невидимые сороконожки и муравьи. Глаза его смотрели и не могли наглядеться на все эти соломинки и песчинки, кровь била в виски, а ноздри жадно впитывали запах земли и собственного едкого пота. Далёкое