Рвутся толпой и голодный и нищий

      В двери епископа, требуя пищи;

      Скуп и жесток был епископ Гаттон:

      Общей бедою не тронулся он.

      Слушать их вопли ему надоело;

      Вот он решился на страшное дело:

      Бедных из ближних и дальних сторон,

      Слышно, скликает епископ Гаттон.

      «Дожили мы до нежданного чуда:

      Вынул епископ добро из-под спуда;

      Бедных к себе на пирушку зовет», —

      Так говорил изумленный народ.

      К сроку собралися званые гости,

      Бледные, чахлые, кожа да кости;

      Старый, огромный сарай отворен,

      В нем угостит их епископ Гаттон.

      Вот уж столпились под кровлей сарая

      Все пришлецы из окружного края…

      Как же их принял епископ Гаттон?

      Был им сарай и с гостями сожжен.

      Глядя епископ на пепел пожарный,

      Думает: будут мне все благодарны;

      Разом избавил я шуткой моей

      Край наш голодный от жадных мышей.

      В замок епископ к себе возвратился,

      Ужинать сел, пировал, веселился,

      Спал, как невинный, и снов не видал…

      Правда! но боле с тех пор он не спал.

      Утром он входит в покой, где висели

      Предков портреты, и видит, что съели

      Мыши его живописный портрет,

      Так, что холстины и признака нет.

      Он обомлел; он от страха чуть дышит…

      Вдруг он чудесную ведомость слышит:

      «Наша округа мышами полна,

      В житницах съеден весь хлеб до зерна».

      Вот и другое в ушах загремело:

      «Бог на тебя за вчерашнее дело!

      Крепкий твой замок, епископ Гаттон,

      Мыши со всех осаждают сторон».

      Ход был до Рейна от замка подземный;

      В страхе епископ дорогою темной

      К берегу выйти из замка спешит,

      «В Рейнской башне спасусь», – говорит.

      Башня из рейнских вод подымалась;

      Издали острым утесом казалась,

      Грозно из пены торчащим, она;

      Стены кругом ограждала волна.

      В легкую лодку епископ садится;

      К башне причалил, дверь запер и мчится

      Вверх по гранитным крутым ступеня́м;

      В страхе один затворился он там.

      Стены из стали казалися слиты,

      Были решетками окна забиты,

      Ставни чугунные, каменный свод,

      Дверью железною запертый вход.

      Узник не знает, куда приютиться;

      На пол, зажмурив глаза, он ложится…

      Вдруг он испуган стенаньем глухим:

      Вспыхнули ярко два глаза над ним.

      Смотрит он… кошка сидит и мяучит;

      Голос тот грешника давит и мучит;

      Мечется кошка; невесело ей:

      Чует она приближенье мышей.

      Пал на колени епископ и криком

      Бога зовет в исступлении диком.

      Воет преступник… а мыши плывут…

      Ближе и ближе… доплыли… ползут.

      Вот уж ему в расстоянии близком

      Слышно, как лезут с роптаньем и писком;

      Слышно, как стену