Лики ревности. Мари-Бернадетт Дюпюи
Читать онлайн книгу.
спускались в шахту сортировать уголь – собирали деньги на послушничество у клариссинок[16].
Онорина Маро заправляла всем в доме – готовила еду, стирала, ухаживала за огородом. Веселая, смешливая женщина, умевшая самым чудесным образом, за пару минут, приготовить детям что-то сладкое.
«Теперь она любит Йоланту, – еще больше помрачнела Изора, останавливаясь у стойла с лошадью – одной из нескольких тягловых, которых отец держал на ферме. – Я бы и рада относиться к ней по-хорошему, к этой польке, но не могу! Я просто ненавижу ее!»
Она прижалась лбом к деревянной подпорке. По щекам потекли крупные слезы. «Тома, Тома, Тома… – как молитву, повторяла она. – Ты сейчас под землей, но завтра мы с тобой увидимся. Не может быть по-другому…»
Слегка склонив набок голову, Изора Мийе с чемоданом в руке медленным шагом вернулась в родительский дом, не надеясь найти там сочувствие. Она мечтала только об одном – о тарелке рагу, которая подарит ей почти животную радость насыщения.
Едва она ступила на порог, как в голове прозвучал голос – нежный, низкий и бархатистый. Таким голосом говорил Тома, когда хотел утешить, потому что знал, что ей приходится терпеть от родителей. «Не плачь, Изоретта-Изолина! Когда-нибудь мы вместе поедем к морю! Там так красиво! Волны разбиваются о скалы, на пляже полно ракушек… Будем бегать по берегу, взявшись за руки… Не плачь, Изора, не надо!»
Глубоко дыша, она кое-как смогла унять слезы. Ни отец, ни мать не увидят ее плачущей.
Чуть не плача от радости, Тома Маро смотрел на лампу на белоснежном потолке. Казалось бы, самая обычная колба, источающая желтоватый свет, и самое обычное отштукатуренное перекрытие – а он никак не может насмотреться… Два часа назад его, наконец, вытащили из расселины, где он просидел три ночи и два дня, и перевезли сюда – в лазарет, расположившийся в Отель-де-Мин.
Он знал, что у него останутся только жуткие воспоминания о той единственной ночи, – череде бесконечных часов! – которая прошла в полнейшей темноте. Онорина Маро сидела у постели сына и держала его за руку.
– Сынок, милый мой сынок! – шептала она. – Страшно подумать, что я могла тебя лишиться… Я так молила Господа, чтобы он мне тебя вернул!
– Я знаю, мам. Твои молитвы не дали мне пропасть. Я все время думал о тебе, веришь? И в худшие моменты сомнений и страха говорил себе, что сейчас ты призываешь на помощь Господа и что он тебя услышит. Я и с войны, с этой мерзкой бойни, вернулся только благодаря твоим молитвам, твоему стремлению нас всех защитить!
Молодой угольщик повернулся к матери и ласково улыбнулся, отчего в уголках глаз появились морщинки.
– Тебе столько пришлось пережить, сынок! – приговаривала Онорина, поглаживая его исцарапанный лоб.
– Мне грех жаловаться. Как бы я хотел, чтобы и Пьер вышел оттуда невредимым! Бедный паренек – потерять ногу в его возрасте!
– Ему выделят небольшую пенсию
Женский монашеский Орден Святой Клариссы. (