Цепляясь за скалы краями,

      Ползут по земле облака,

      Туманы встают и, ручьями

      Напившись, бунтует река.

      В краю том, туманном и сером,

      Где стаяли сны младых грез… —

      Именно на этом месте запнулся

      Корабельный поэт и прозаик,

      Запнулся, остановился и попросил меня:

      – Продолжи, а? —

      И я продолжил:

      – Я вынул порядочный ХЭРОМ,

      Я там себя в жертву принес.

      – Вставайте, кислорода нет! —

      Меня будит подчиненный.

      Вставать надо неторопливо, лениво чертыхаясь.

      Надо сползти с верхней коечки, рвануть дверь,

      Потом забраться на боевой пост,

      Обязательно зевнуть, чтоб показать им,

      Что у тебя внутри никакой паники.

      Это важно.

      Вот и хорошо,

      Главное – поправить пенсне,

      И они тоже успокоились:

      Подумаешь – кислорода нет…

      Я на ощупь могу определить,

      Как работает прибор,

      По вибрации…

      А еще могу —

      И по свисту, и по гулу…

      Столько лет уже прошло,

      А я до сих пор во сне

      Могу определить,

      Как работает прибор…

      Боже мой, какая пурга,

      И ноги совсем не чуют дороги,

      И я на каждом шагу проваливаюсь по колено,

      А под штанину набивается снег

      И сейчас же там тает,

      Потому что я вышел часа два назад,

      Но окончательно уже заледенел;

      А снежные хлопья летят в глаза

      И оседают на ресницах.

      Ни черта не видно,

      И когда я дойду, совершенно стемнеет,

      Потому что полярная ночь, и я иду к тебе.

      Мне бы только до Полярного дотянуть.

      Господи, какая пурга!

      Неужели не ходят катера?

      Только бы они ходили,

      А под сердцем вдруг разливается невероятная теплота,

      И кто-то, кажется, нежно прижался к щеке, выдохнул:

      «Прости».

      За что?

      Что это со мной?

      Неужели я спал на ходу?

      Наверное, так замерзают.

      Надо поколотить ногами.

      «Бродячие собаки хуже волков», —

      Кто-то мне это сказал.

      Не успеешь оглянуться, а стая уже налетела.

      Говорят, нападают с ходу.

      Какие глупости лезут в голову.

      Лучше я представлю себе твое лицо.

      Вот это да!

      Оказывается, я не могу вспомнить.

      Только глаза.

      Они – темные, жгучие,

      И волосы от пота липнут к щекам.

      Ты всегда так трудишься, когда мы вместе,

      Будто на свете никого-никого нет, кроме нас,

      Но тебе все угрожают

      И хотят меня отнять,

      Будто это последний день в нашей жизни.

      А потом ты трогаешь меня руками,

      Точно не доверяешь своему зрению

      И тому, что я рядом.

      Ты жмешь мою плоть очень сильно, и