Глядишь на меня исподлобья,

      Будто хочешь пресечь мои возражения,

      И указательным пальцем

      Водишь себе

      По деснам,

      По нёбу,

      По языку,

      Словно предлагаешь попользоваться собой изнутри

      И с помощью плоти передать мне свой трепет.

      Застонав, повалишь меня на спину,

      Садишься мне на грудь, почти на лицо,

      И наползаешь,

      Словно я – твой самый большой враг

      И меня надо захватить, раздавить, поглотить.

      Ты словно хочешь затянуть меня в себя.

      Я понимаю.

      Ты доказываешь,

      Что никто не имеет на меня никакого права,

      Кроме тебя,

      Но оно бесспорное,

      Ты домогаешься меня так, как только

      Можно домогаться

      Мужчины,

      И я попался,

      Никто не в обиде,

      И ты соскальзываешь в полном изнеможении

      И, двинувшись назад, достигаешь бедер, а потом вдруг,

      Что-то придумав, помещаешь обе свои

      Ступни мне на грудь,

      Слегка надавливая большими пальцами ног на шею,

      Уставясь мне в глаза.

      – Скажи…

      – Да нет же.

      – Тогда ешь. Ну?

      И я ел, лизал, покусывал твои ноги,

      А ты смотришь на меня жадно, а потом

      Жалко,

      Погаснув,

      Ты говоришь, что холодно, и с головой

      Уходишь

      Под одеяло

      И там находишь себе пропитание.

      Мой член никак не может к тебе

      Приноровиться,

      По временам ему очень больно,

      И ты чувствуешь, что ему больно, но тебе хочется еще и еще,

      В тот момент тебе не было никакого дела

      До моей боли.

      Мне больно и сладко, и я почти умираю.

      Все рядом.

      Может быть, в этом никто не виноват,

      Может быть, это старше нас?