Телевизор. Исповедь одного шпиона. Борис Викторович Мячин
Читать онлайн книгу.
подать красавчика к себе в покои и занялась с ним любимым делом, используя Ивана Афанасьевича в качестве манекена; она целый день одевала и раздевала его, пока не подобрала нужное платье.
Екатерина также симпатизировала ему; но здесь причина была другая: волковские актеры принимали решительное участие в заговоре, возведшем ее на трон; Волков лично ездил в Ропшу[59]. Волков, впрочем, вскоре заразился лихорадкой и умер, и место его занял Иван Афанасьевич. Мысля сделать российский театр тою же методой, какой Петр Первый создал российскую армию и флот, Екатерина выдала Ивану Афанасьевичу денег и направила его в Париж и Лондон на поиски иностранных актеров, которые согласились бы переехать в Россию. Однако большого успеха Иван Афанасьевич не добился; многие отказывались ехать из-за холодов и непросвещенности, поэтому решено было искать актерские таланты на своей почве. Иван Афанасьевич поразил меня необычайной простотой, скромностью и полным отсутствием педантизма.
– Правда ли, сто Аристарх Иваныч научил тебя Секспировым пиесам на английском языке? А я вот не знаю английского, – вздохнул он. – Стыдно. Может быть, ты и по-французски говорись?
Нет, не говорю, отвечал я. Иван Афанасьевич покачал головой и пообещал исправить это недоразумение, но только в том случае, если я не буду трепаться об этом в присутствии Ивана Перфильевича.
– А то начнется опять славянская проповедь с панихидою; Суваловы то, Суваловы сё, ну ты меня понимаесь…
– Иван Афанасьевич, – решился я. – Вы знаете, кто такой Вольтер?
– Тебе Аристарх Иваныч про Вольтера рассказал?
Я показал ему своего Кандида.
– Прекрасный роман, – сказал он. – Может быть, луций из всех возможных романов. Но пиесы еще луце, особенно Магомет.
Иван Афанасьевич был сын деревенского дьячка; его любовь к Вольтеру носила оттенок какой-то болезненной язвы ко всему, что связано с русской православной церковью; он никогда впрямую не говорил об этом, но это чувствовалось в его тоне, в том, как он вдруг холодел и сурьезнел.
Иван Перфильевич поехал далее за Неву, мы же с Иваном Афанасьевичем пешком пошли по набережной к Смольному монастырю, рассуждая о том, о сём: обитаемы ли, как утверждает Фонтенель, Марс и Венера, что лучше, новые или древние авторы[60], и кто сильнее, Пруссия или Турция; в итоге разговор стал совсем неприличным и скатился к обсуждению достоинств и недостатков покойной Елисаветы Петровны.
– Императрица была богомольная очень, – задумчиво произнес Иван Афанасьевич. – Хотела на старости лет в монастырь уйти, для себя-то Смольный и строила. Вон, гляди, какая красотиса.
– Если это монастырь, – резонно вопросил я, – где же монашки?
– Ну, осталось есё с десяток, монасек, – усмехнулся актер. – Тут давно не монастырь уже, а институт благородных девиц, по образцу Сан-Сирова[61]. А там месанское училисе, для подлого сословия. Вот, кстати, идет Софья Ивановна, начальница… Здравствуйте, Софья Ивановна!
– Здравствуйте,
Т. е. присутствовал при убийстве Петра III 6 июля 1762 г.
Бернар Ле Бовье де Фонтенель (1657–1757) – французский писатель и ученый, секретарь Парижской академии наук; его сочинение о множестве миров и возможной обитаемости планет Солнечной системы известно в России благодаря переводу Кантемира (1740). Спор о древних и новых – знаменитая полемика конца XVII века между Буало и Перро; первый призывал подражать всему античному, второй защищал новые формы искусства, в частности, жанр романа.
Правильно – Сен-Сир-л’Эколь или Королевский дом святого Людовика – первый институт благородных девиц, основанный морганатической женой Людовика XIV мадам де Ментенон в 1684 году; по образцу этой школы был основан и Смольный институт, в 1764 году.