Сговор остолопов. Джон Кеннеди Тул
Читать онлайн книгу.
пульнул в нее свежей тучей. Через очки он вообще едва ли мог что-то разглядеть.
III
Патрульному Манкузо нравилось ездить на мотоцикле по проспекту Святого Карла. В участке он позаимствовал самый большой и громкий агрегат – сплошь хром и небесная голубизна. По мановению переключателя весь мотоцикл вспыхивал и мигал китайским бильярдом красных и белых огней. Сирены – какофонии дюжины ополоумевших котов – хватало, чтобы все подозрительные субъекты в радиусе полумили испражнялись от ужаса и неслись в укрытие. Любовь патрульного Манкузо к мотоциклу была платонически интенсивна.
Хотя силы зла, изрыгаемые отвратительным – и, очевидно, в принципе неразоблачаемым – подпольем подозрительных субъектов, в этот день казались ему очень далекими. Древние дубы проспекта Святого Карла арками склоняли ветви над проезжей частью, укрывая ее будто шатром и охраняя патрульного Манкузо от мягкого зимнего солнца, плескавшего искрами на хром мотоцикла. Хотя последние дни были холодны и промозглы, сегодняшний оказался на удивление теплым – такое тепло и добавляет приятности новоорлеанским зимам. Патрульный Манкузо ценил эту мягкость, поскольку на нем были только майка да бермуды – на таком гардеробе остановился сегодня сержант. Длинная рыжая борода, закрепленная за ушами посредством проволоки, несколько согревала грудь; он умыкнул бороду из шкафчика, едва сержант отвернулся.
Патрульный Манкузо вдыхал полной грудью прелый запах дубов и размышлял, романтически отклоняясь от темы, о том, что проспект Святого Карла – наверное, самое славное место на свете. Время от времени он обгонял медленно качавшиеся трамваи: казалось, они не направляются ни к какой конечной остановке, а просто лениво плывут своим маршрутом меж старых особняков по обе стороны проспекта. Все выглядело таким спокойным, таким процветающим, таким неподозрительным. В нерабочее время он просто едет проведать эту несчастную вдову Райлли. Ее хотелось пожалеть, когда она рыдала среди обломков. Ну, по крайней мере, он попробует хоть как-то ей помочь.
На Константинопольской улице он свернул к реке, треща и рыча на весь обветшавший район, пока не поравнялся с кварталом домов, выстроенных в 1880–1890-х, – деревянных реликтов готики и Позолоченного Века, с которых осыпаˊлись резьба и завитки орнаментов. Острые железные частоколы и низенькие стены из крошащегося кирпича огораживали пригородные жилища стереотипных Боссов Твидов[7], разделенные тупичками настолько узенькими, что стены можно соединить школьной линейкой. Здания побольше стали импровизированно многоквартирными, причем веранды превратились в дополнительные комнаты. В некоторых двориках блестели алюминиевые гаражи, а к одному-двум домам даже приделали сверкавшие алюминием навесы. Район деградировал от строго викторианского до никакого в особенности, квартал переехал в двадцатый век беспечно и беспечально, причем – с весьма ограниченными средствами.
Дом, который искал патрульный Манкузо, оказался
Прозвище Уильяма Мэйджира Твида (1823–1878), одного из самых беспринципных американских политиков, члена палаты представителей (1853–1855), сенатора от штата Нью-Йорк, лидера Демократической партии США в Нью-Йорке (Таммани-Холла), главы т. н. «шайки Твида». Его имя стало нарицательным для обозначения политической коррупции.