Дождь в разрезе. Сухбат Афлатуни
Читать онлайн книгу.
не слишком убедительно.
Впрочем, имена эти здесь не случайны. «Современная» рифма Степанова – это добрая старая советская рифма. То, что Томас Венцлова иронично назвал «рифмой поэтов-шестидесятников»[20].
На память приходит запись из дневника Александра Сопровского за 1990-й («Новый мир», 2010, № 12):
Сегодняшняя «Л[итературная] Г[азета]». Межиров. Рифма «Живаго – Гулага». No comment. Впрочем, Евтушенко должен локти кусать: не подсуетился. Более смелой рифмы уже не будет. Сережа [Гандлевский] в этом духе шутил лет 10 назад («Доктор Гулаго»).
При значительной консервативности в отношении стихотворного размера, словаря, не говоря о содержании, – в отношении рифмы в советской поэзии, особенно с 1950-х, наблюдалась бóльшая толерантность (сказалось включение Маяковского в школьную программу). Возникал слегка пародийный гибрид – вполне традиционное и по форме, и по содержанию стихотворение, но с заковыристой рифмой.
Сегодня подобные рифмы выглядят уже не как «современные», а скорее как анахронизм. От уснащения текста татарками – мажоритарками четырехстопный ямб не станет менее хрестоматийно-заезженным. Или рифма утончаясь – Уго Чавес в последнем сборнике Олега Хлебникова[21] (где, если бы не аннотация, вряд ли можно было бы догадаться, что собраны стихи последних лет, а не двадцатилетней – и более – давности).
Кстати, Лебядкин тоже имел слабость к «современным» для того времени рифмам, вроде: гувернантка – жоржзандка, граната – Игната… Правда, он не декларировал особым образом их современность, только простодушно радовался: «Каковы рифмы!» Сегодня литкритики и кураторы, естественно, объяснили бы и самому Лебядкину, и читающей публике то, какие замечательно современные рифмы он использует…
Конечно, не возбраняется рифмовать и лес с sms, и КПП с КГБ. И я полностью согласен со Степановым, когда он в той же статье пишет:
Поэтический язык обогащается за счет языка непоэтического – просторечного, вульгарного, жаргонного, канцелярского, подросткового, профессионального, офисного…
Да, такое языковое расширение как раз и есть один из признаков поэзии действительности. Вопрос только – как происходит это обогащение, как современность отражается в рифме…
От рифмы – к слову
За рифмой часто холостой,
Назло законам сочетанья…
В чем же тогда современность рифм?
В дефункционализации. В как можно большем снятии с рифмы функции служить, подобно контрфорсу, подпоркой и украшением. Или, если взять музыкальную аналогию, – гармонической функцией (тоника – доминанта, тоника – доминанта…). И современная архитектура, и музыка уже очень давно без этих несущих конструкций обходятся.
Рифма – это прежде всего слово само по себе, и лишь затем – слово-функция. Традиционный – функциональный – взгляд на рифму как на то, что служит связыванию, благозвучию, уже не работает. Необходимо возвращение
«Вы помните, наверное, стихи Беллы Ахмадулиной: „И снова, как огни мартенов, / огни грозы над головой, / так кто же победил: Мартынов / иль Лермонтов в дуэли той?“. Ахматова сказала: если она рифмует „мартенов“ и „Мартынов“, значит, Лермонтова ей не жалко, она его не любит» («Звезда», 2008, № 9).