Итак. Семьсот два грамма живой массы. При реморфинге мозга деда Ильи использовали только ткани коры головного мозга, деятельность остальных отделов, влияние желез внутренней секреции и прочее имитировала система жизнеобеспечения, а она вся, вместе с плутониевой батарейкой, семь тысяч пятьдесят шесть граммов. И не убавить. Не на текущем технологическом уровне. Перегрузки. Ну, положим, против перегрузок есть у меня одна идея. А кидать-то на орбиту чем? Не пушкой же? Это не стограммовый покетсат рогаткой на орбиту закинуть. Ракет такого класса давно не производят. Интересно, что сказал бы по этому поводу Хоакин Медуза, но я его спрашивать не собирался – себе дороже.

      Я связался с Александром, моим производителем оборудования.

      – Слышал, у вас проблемы, – приветствовал он меня.

      – А у кого их нет?

      – Это так, – не стал он спорить. – Чем могу помочь?

      – У вас есть оборудование, способное вывести на орбиту вторую ступень с вот такими показателями?

      – На Земле такое есть. На свалках и в музеях.

      – А что из этого способно взлететь?

      – Тут есть над чем подумать.

      Пока обсуждали контуры, Александр упомянул между делом, что распределенный ЦУП неофициально все еще работает. Управляет чем-то. Не я один, похоже, отказался снять с себя последнюю рубашку ради будущего детишек неоэлиты. Сможем на них рассчитывать.

      – Что ж, Александр, если другого варианта нет, остановимся на этом, последнем, – заключил я.

      – Это самый рискованный из всех.

      – Самый доступный и быстрый из всех. Это сейчас важнее.

      – Ракетоплан придется инициировать вручную, чуть ли не зажигалкой.

      – Значит, я справлюсь.

      – Вы туда сами, что ли, собрались?

      – Ну, а кого я туда еще пошлю?

      – Придется работать в безвоздушном пространстве, и если что-то пойдет не так, это почти верная смерть.

      – Значит, найдите мне в вашем музее скафандр поновее.