Август 1227 г., болота сарашей,

      Добришское княжество

      Сарашонок аккуратно положил на кочку короткий лук и пучок стрел. Повалился на изумрудный мох – и аж застонал от удовольствия, вытянув уставшие ноги в лыковых лапоточках.

      – Ох, мягко как! Слышь, городской, у вас в Добрише, небось, на таких перинах только бояре спят? Чего стоишь пнём? Ложись, отдохнём пока.

      Молодой гридень с сомнением посмотрел на мох, потрогал сапогом.

      – Да ну. Ещё змея какая выползет да ужалит.

      – Не трусь, городской, – засмеялся болотник, зашмыгал веснушчатым носом, – авось побрезгует. Ты же невкусный, печкою копчённый. Куда вам до нас, лесных: мы привыкшие к ветру, приволью, воздухом чистым!

      Дружинник осторожно присел. Ему было не по себе: от шестичасового перехода по трясине на болотоступах до сих пор покачивало. Слушал вполуха, как сарашонок нахваливает вольное житьё:

      – …да ещё голубика, брусника. Клюква скоро пойдёт. Грибы опять же. Вечером выйдешь из землянки – лягухи поют, красота!

      – Дурной ты, болотник, и в грибах не разборчивый. Лягушки только квакают. Ты, небось, и не слыхал, как добрые люди поют.

      – Э-э, не скажи! Иная лягуха получше вашего дьяка на клиросе выводит. И каждую опознать можно. Вот гляди.

      Сарашонок сложил хитрым манером ладони и зачмокал: «Куач! Куач!»

      – Это жёлтобрюхая хвастается, что водяных жуков наелась. А вот ещё, слушай.

      Надул щёки и выдал низкий звук: «Урр! Урр!»

      – А это жабий мужик самочку подзывает, – пояснил болотник.

      – Тише. А то на твой зов все лягушки, любовью томимые, примчатся да уволокут тебя в трясину. Зацелуют этакого красавца до смерти.

      Сарашонок хохотал так, что чуть все веснушки не отвалились.

      Гридень тем временем разглядывал непривычно лёгкие камышовые стрелы. Хмыкал, трогая наконечники из рыбьей кости.

      – Такой ерундой кольчугу не пробьёшь.

      – А где ты видел гуся в кольчуге? – заулыбался болотник. – Железные наконечники тоже имеются. Только дорогие они, Хозяин для особого случая выдаёт. Вот когда мы с князем Дмитрием ваш Добриш от татарвы отбивали, так мне целых пять штук досталось. Я двух до смерти приложил, а уж потом обычными пулял, костяными.

      – Ты в штурме Добриша участвовал? – уважительно спросил дружинник.

      – А как же! Мне тогда тринадцать лет минуло, воин уже. А потом в булгарскую землю ходили, Субэдэя монгольского били. Сам дядя Хорь нас в бой водил, – похвастался сарашонок.

      Дружинник вздохнул завистливо.

      Над