Люблю гонки,

      лохматых лохов на старте,

      кто верит в дизель феррари,

      в сердца закопченных машин.

      Крутых блондинов

      с танцующими желваками,

      широкие лапы способны

      девичьи бедра прикрыть.

      Не о фиговых листочках.

      Долой даже плавки!

      Старт!

      Жми на газ!

      Гони, гони, гони!

      Обгонишь на сотую мига,

      и после первого круга

      выпью губы твои.

      Но почему они

      улыбаются мне, как фига,

      в глазах ослепительный росчерк

      встречных машин огни.

      То фары далеких машин,

      рискованных их пилотов.

      Что женщина для тебя?

      Подруга, сестра и мать.

      Но помнишь тот час, когда

      в дыму среди звездного круга

      тебя «рот – в – рот» отдышала

      случайная пьяная блядь.

      Фугас у виска —

      Это больно.

      По настоящему —

      въедливо

      в плоть.

      Фугас у виска —

      невольно —

      е

      пере-

      качивание

      в кровь.

      Ты сдох, урод,

      от тебя останется

      в лошадиной памяти

      только запах

      и с солью пота

      плетка.

      Пена жвачки:

      – Хоп!

      Ты сдох, наконец-то, гад,

      лежишь под барьером дзота.

      Кобыла сбросила

      твои бедра с плеч,

      она отныне – свободна!

      Она одна,

      но ей не прилечь

      возле манежки модной.

      Она летит вперед,

      от плетки освобожденная,

      и не в ладонь твою с сахарком,

      а в ветер отныне влюбленная.

      Сдохни палач!

       Гетры и бридж поролон

      провонял

      и натер бока.

      Сдохни, палач,

      который плеткой гонял.

      Мы по-гу-ляем пока.

      Перед зеркалом

      скинуть лямки лифчика,

      звон мишуры —

      и смелее в везучие дамки

      ради финиша наглой игры.

      Папа должен заказать проститутку

      выбрать ее, по духам, по сандалу и амбре —

      оплатить —

      трихомадой – ни-ни,

      ни единой анебы —

      сыночек – ботаник,

      но ему