Пожалуй, счастливейшим временем для Бориса и Зинаиды был период, который они провели вместе в Грузии. Летом 1933 года Пастернаку заказали переводы грузинской поэзии, и с целью подобающим образом ознакомиться с местной культурой, наречием и его характерными оборотами он поехал в эту республику.

      Для многих русских Грузия с ее «изобилием солнца,[127] сильными эмоциями, с ее любовью к красоте и прирожденной грацией, равно свойственной ее князьям и крестьянам», была местом чарующим и вдохновляющим. Грузин считали более земными и страстными людьми, чем их чопорные русские соседи. Пастернак крепко сдружился с прославленными грузинскими поэтами Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе. О Яшвили он писал: «Одаренность сквозила[128] из него. Огнем души светились его глаза, огнем страстей были опалены его губы. Жаром испытанного было обожжено и вычернено его лицо, так что он казался старше своих лет, человеком потрепанным, пожившим». Любовь Пастернака к Кавказу длилась всю жизнь, и он называл Грузию своим вторым домом.

      По словам Макса Хейуорда, оксфордского ученого, который позднее участвовал в переводе «Доктора Живаго» на английский, стихи Пастернака, описывающие его путешествие по Грузинской военной дороге в Тбилиси («пожалуй, самой захватывающей дух горной дороге на свете»), стали наиболее выдающимися с тех пор, как на ту же тему писали Пушкин и Лермонтов.