Икона и человек. Евгений Ройзман
Читать онлайн книгу.туда. А над ангелами в лучах восходящего солнца начертано: «ВСТАВАЙ, ДРУЖОК! ХАЛТУРА ПОДВАЛИЛА!». Я вот все думаю, что было бы, посади его с той рыжей воровайкой…
Но это так, эротика. А по политической части чего только не кололи! В свое время и на взросляке, и у малолеток была очень популярна наколка, которая называлась «оскал». На одной груди – в профиль Ленин или Сталин. А на другой – оскаленная тигровая или леопардовая пасть. Расшифровывалось это так: «Оскалил пасть на советскую власть». Иногда кололи профиль вождя с жалобной надписью: «Проснись, Ильич, взгляни на наше счастье».
А некоторые заостряли:
Нас триста лет татары гнули
И не могли никак согнуть,
А коммунисты так согнули,
Что триста лет не разогнуть!
А один упертый интеллигентный диссидент, известный, кстати, человек, во всю спину себе заделал четверостишие:
Посадили за решетку,
Все подумали, пропал.
Х… вам в ж… коммунисты,
Под амнистию попал!
Вот так вот, шершавым языком плаката!
Рисковали, конечно. Замечательный художник Витя Махотин в начале 60-х прямо из детдома попал на малолетку в Верхотурье. Натурально за повидло и пряники. И выколол себе на лбу: «РАБ КПСС». Его тут же увезли этапом на больничку в Тагил и вырезали наколку без наркоза. Шрам остался. Всю жизнь с челкой ходил.
В тюрьмах портачатся от нечего делать. Спросишь: зачем? Скажут: «А что? Все портачились!» Баб стараются на спине не колоть. Один таки наколол. С припиской: «КОЗЛЫ ВСЮ СПИНУ ИСКУСАЛИ». Ну, со вкусом.
Бывают наколки совершенно банальные. Пиковый туз, пробитый кинжалом, бутылка водки и профиль какой-то биксы. Все это забрано решеткой. И печальная надпись: «ВОТ ЧТО НАС ГУБИТ» (типа «женщины, карты и вино доведут до цугундера»).
А у одного ярославского бродяги на левой груди была выколота виселица, на которой болтается человечек. И трогательная надпись: «ВИСИ, КОРЕШ, У МОЕГО СЕРДЦА».
На лысой макушке особо продвинутые могут наколоть: «ПРИВЕТ ПАРИКМАХЕРУ» или «ОПЯТЬ ПОПАЛСЯ». На свободе под волосами не видно, а когда поднимаются на тюрьму, их стригут – вроде как весело. Но наша история не об этом.
Коля Калин жил на Урицкого, где потом было кафе «Дебют», прямо на площади 1905 года. Окончил медучилище. За что он сел, я уж сейчас и не помню. Умный, начитанный парень. Работал санитаром на больничке. А на самом деле был полноценный лепила (доктор). И ему по фиг было, зубы дергать или аппендицит вырезать. И вот уже срок к концу подходит, и обыграл он в терц за четвертак лучшего кольщика зоны. А тот все не платит. Коле остается три дня до освобождения. Дергает он кольщика к себе. «Слышишь, – говорит, – я все равно с тебя получу». Тот взмолился: «Коля, нет денег!» Тогда Коля говорит: «Ладно. Сколько стоит самая центряковая портачка?» Тот выдохнул: «Четвертак!» Коля повернулся к нему спиной, задрал майку и говорит: «Коли, падлюка…»
И все, с утра до ночи Коля лежит в бараке на шконаре на пузе, жужжит